Они дошли в самый конец палатки, где был выход к причалу. На полу в углу лежало тело юной девушки.

Марку стало не по себе. Ноги стали ватными, и, как бывает во снах, когда хочешь бежать, но не получается, он пытался идти, но ноги не слушались. С усердием он делал каждый шаг, и время замедлялось в разы, нет – в десятки раз. Перед глазами появилось лицо.

Марку потребовалась секунда, чтобы понять. Это не она. Это точно не она. Он не знал, что чувствовать. Первое – это радость. Второе – вновь возникшая надежда. Из семидесяти двух пассажиров на борту находилось всего двадцать семь женщин, включая стюардесс. Марку не давала покоя мысль о том, сколько женщин еще могло быть в белых футболках и какие шансы опознать ее, не прибегая к генетической экспертизе. У Софи из родственников остался только отец, и то если не помер от водки. Ее мать ушла рано, ей было всего пятьдесят с копейками. Софи уже не жила с ними. После смерти у отца опустились руки, он все чаще стал употреблять алкоголь, завел друзей, с которыми ему можно было выпить. А позже и потерял работу. Дом Софи мгновенно превратился в притон, в котором, если прийти в любой день, спали на любых горизонтальных поверхностях бомжи-собутыльники.

Софи пыталась забрать отца в город, пыталась уговорить закодироваться, но он нашел свое тихое счастье в компании обреченных алкоголиков. Со временем они перестали общаться, и он наверняка не знает, что дочь его погибла. Хотя если и узнает, то его атрофированный мозг не сможет воспринять это достойно.

Марк вернулся в номер и поставил телефон на зарядку, снова выставив максимальную громкость на звонок. Сходил в душ и вышел на балкон. В темноте было не разглядеть кораблей. Он достал сигарету из купленной пачки, жадно ее выкурил и лег в постель. В голове он прокручивал планы дальнейших действий и в поисках лучшей идеи провалился в глубокий сон.

Проснувшись утром, он не сразу понял, где находится. Отдаленные голоса кричащих чаек через приоткрытое окно вернули его в реальность.

Первым делом он подошел к окну и вышел на балкон, прихватив с собой подаренный бинокль. Смахнул с него пыль и протер линзы отельным полотенцем.

Погода была ясная. В море можно было разглядеть катера яркого оранжевого цвета, курсирующие петлями, и несколько крупных кораблей с подъемными механизмами.

Марк вернулся в номер и нажал красную кнопку на пульте. Оказывается, репортеры уже успели побывать в порту и смонтировать нарезку из кадров спасательной операции в море. А также успели взять несколько коротких интервью как у спасателей, так и у сотрудников в порту.

Из телевизора посыпались новости: «Извлеченные тела направлены в центр СМЭ. Позже будет объявлено о начале процедуры опознания. А пока поисково-спасательные операции не прекращаются».

Что-то говорили о черном ящике, извлеченном со дна, об обломках самолета, выброшенных на берег, но Марку все это было уже не интересно. Он ждал новостей о Софи. Ехать в центр пока рано. Нужно дождаться на месте, пока не извлекут всех, кто там находился.

Войдя обратно в номер, Марк только сейчас оценил его обстановку и понял, как нелепо находиться в номере для новобрачных одному.

Он немедля собрался и снова направился в порт. Охранник стоял перед шлагбаумом, сложив руки на животе, который сильно напоминал Марку хорошо натянутый барабан.

– Извини, приятель, но туда вход закрыт.

– Я вчера был там! Помнишь меня? – он перешел на «ты».

– Сегодня сказали никого не пускать.

– Почему? Что случилось?

Охранник подошел к Марку и, приблизившись к его уху, будто вокруг было полно народу, произнес:

– Говорят, достают обломки и людей по кускам, там просто каша, – чувство такта ему было явно незнакомо. – Я не видел, конечно, но, как только выгружают, машины все увозят.

Это конец. Никаких звонков. Никакой информации. Хотелось выть. К горлу подступил знакомый ком безнадежности. Погода, щебетание птиц, ласковые волны на берегу морского пляжа и лучший номер отеля с прекрасным видом не могли балансировать с тем, что творилось внутри Марка.

Он, не сказав ни слова, развернулся и пошел в обратном направлении.

Гонка за новостями не дала ничего. Последнее, что он мог сделать, это позвонить Гретте. Гретта – человек, который был готов помочь всем нуждающимся, жертвуя своим временем, средствами и самой собой.

– Здравствуйте, извините, если отвлек. Это Марк.

– Марк? Марк. Марк. Да, Марк, конечно, я вас помню. Как у вас дела? Чем я могу быть полезна?

– Скажите, Гретта, не было ли среди находок цепочки с кулоном в виде птицы?

– Цепочки, цепочки, – она часто повторяла одни и те же слова, копаясь в своих мыслях, – сожалею, но нет. Я бы запомнила. Ничего подобного ребята не находили. Это точно. Марк, я запишу ваш номер. Если будет какая-то информация, я позвоню. Удачи вам.

Последний провал. Он вернулся в отель, собрал вещи и взял билет на вечерний рейс. Перед этим планировал заехать в центр СМЭ, чтобы узнать, как будет проводиться генетическая экспертиза и что для этого потребуется.

У главного входа столпились репортеры и родственники погибших. Эти люди, как и Марк, видимо, не могли сидеть дома в ожидании новостей. Они стояли маленькими группами по три-четыре человека, одетые преимущественно в черную одежду, обнимались и громко-громко рыдали. Справа от центрального входа был шлагбаум с табличкой «Въезд для служебного транспорта», а вдалеке Марк заметил лысого мужчину в очках и белом халате. Он стоял один и докуривал сигарету. Марк поспешил.

– Добрый день.

– Добрый, – мужчина был немногословен и сварлив.

– Я хотел узнать, как будет проводиться экспертиза по останкам погибших в авиакатастрофе.

– Это не ко мне. Вообще вся информация доступна у нас на сайте. Зайдите, посмотрите, там все написано.

– У меня нестандартная ситуация, поэтому нужна консультация.

– Будет собрание с родственниками, там все расскажут. Мне надо идти. – Марк так привык к помощи и отзывчивости со стороны людей в том портовом городке, что был разочарован этими ответами, но ничего не сказал.

– Спасибо и на том.

– Зайдите туда, если пустят, –