отправился лишь в 1436 году. Такова основная канва событий, которая нашла отражение практически во всех пособиях по истории России и Церкви.

Здесь, думается, было бы уместным обратиться к одному мнению, которое явно находится в оппозиции всему вышесказанному. Это мнение нашего отечественного историка Я. С. Лурье, который, обратившись к русским летописям того времени, заметил, что в них много неточностей и противоречий и, заново пересмотрев свидетельства этих источников, предложил новую трактовку событий. Так, например, он совершенно отказывается признавать достоверность поездки епископа Ионы в Константинополь, ссылаясь на то, что эта поездка — «событие настолько необычайное и важное, что странно было бы, если бы оно не отобразилось в источниках»[287]. Таким образом, из слов исследователя видно, что Иона в Константинополь не ездил и с императором и патриархом не общался. Это утверждение Я. С. Лурье, по выражению В. Е. Зэмы, «уже стало историографическим каноном», однако современный ученый А. И. Плигузов предложил скорректировать информацию о поездке свт. Ионы в Константинополь. Он опубликовал интересный документ под названием «Послание от Ионы митрополита к князю Александру Володимировичу на Киев», в котором свт. Иона сам рассказывает о поездке в Константинополь[288]. Поэтому, насколько позволяют судить исследования современных ученых, факт поездки свт. Ионы в Константинополь для хиротонии считается доказанным[289]. О поставлении же Герасима на митрополию Я. С. Лурье пишет следующим образом: «Через три года после смерти Фотия, в 1434 г., в Константинополе был назначен новый митрополит "на Русскую землю" — Смоленский епископ Герасим. Нет оснований считать, вслед за Е. Е. Голубинским, что Герасим был поставлен только в литовские митрополиты (подобно Киприану в конце XIV в.): и в Новгороде, и в Пскове его считали законным главой Русской Церкви, и никаких сведений об отказе от признания его митрополитом со стороны иерархов других русских земель не существует»[290].

Поставление игумена Исидора на Киевскую митрополию и деятельность его на кафедре до поездки на Ферраро-Флорентийский Собор

Итак, в конце 1435 или начале 1436 года Иона, в надежде получить поставление на кафедру, отправляется в сопровождении великокняжеского боярина Полуекта Море в Константинополь[291]. Но, к его глубокому разочарованию, греки уже позаботились о замещении Киевской кафедры, рукоположив в митрополиты игумена Исидора. Когда была совершена хиротония Исидора в митрополиты — неизвестно; вероятнее всего, осенью 1436 года[292]. В том же году Исидору свт. Марком Эфесским было написано письмо[293], в котором он поздравлял Киевского митрополита с избранием на кафедру и восхвалял различные его качества: добродетельную жизнь, ум, способность к слову и делу. Вместе с похвалами свт. Марк высказывал Исидору и увещания быть добрым пастырем, подражая в своем служении Христу и апостолу Павлу, и не забывать Константинополь, который его воспитал и дал ему все[294].

При желании греки, конечно же, могли уладить дело самым наилучшим образом, назначив Исидора, к примеру, на одну из местных кафедр, Иону же посвятить в митрополиты на Русь, но в Константинополе об этом не могло идти и речи. Святителю же Ионе сказали: «Аще когда Исидор или волею Божиею умрет или каково инаково о нем что ся състанет, ино мне, грешному, уже то готово быть по нем в Русси митрополитом»[295]. Здесь, как кажется, следует сказать о причинах, побудивших византийское правительство удовлетворить не нужды Руси, а руководствоваться нуждами Империи.

Из истории русско-византийских отношений известно, что византийцы не раз обращались к русским князьям за финансовой помощью и почти всегда бывали услышаны в своих просьбах. И действительно, — по мнению известного византиниста Д. Д. Оболенского, — «отношения между Византией и Русью определялись… своекорыстными мотивами»[296], а «государственных деятелей Византии постоянно побуждали к налаживанию хороших отношений с Россией веские политические и экономические соображения»[297]. Этот принцип не был одной лишь программой действий, но на протяжении всей истории русско-византийских отношений активно воплощался в жизнь. Так, например, на протяжении XIV века правители Москвы несколько раз посылали в Константинополь денежные дары.

Принципиально важный момент, приоткрывающий причины поставления митрополитом именно человека греческого происхождения, заключается в униатской политике Константинополя. Незадолго до поездки на Ферраро-Флорентийский Собор византийский император назначает на три важные в церковно-государственном отношении кафедры новых архипастырей, отличающихся своими способностями: в Никею — Виссариона, в Эфес — Марка, а двумя годами раньше в Киев — Исидора. Сделано это было, на наш взгляд, ради того, чтобы Греческая Церковь на предстоящем униатском Соборе была максимально представительной[298]. Все три митрополита были блестяще образованы, а митрополит Исидор отличался еще и своими проуниатскими симпатиями. Именно такого человека греки и хотели видеть на кафедре Русской Церкви, тем самым обеспечивая участие Руси в «задуманном деле соединения Церквей»[299]. Еще один немаловажный момент, способствовавший решению поставить все-таки Исидора, заключался в надежде на то, что Русский митрополит привезет деньги, которые были насущной необходимостью для греков, «дошедших до убогой нищеты»[300].

Следует учесть, что хотя Исидор и был уже известен как ярый поборник соединения Церквей, однако это не позволяет утверждать, что поставлен он был греками, заранее предвидевшими «в нем человека, готового изменить православию»[301]. Совсем нет. Греки представляли унию совершенно в другом роде. Они были полны уверенности в том, что им удастся доказать свою правоту и убедить самих латинян сделать им догматические уступки. В Исидоре же они «ценили его горячие симпатии к делу соединения и высокую образованность, как силу, с помощью которой они надеялись одержать победу над латинянами»[302].

Итак, 2 апреля 1437 г., во вторник Светлой Седмицы, новопоставленный митрополит Киевский Исидор в сопровождении епископа Рязанского Ионы, посла великого князя, императорского посла Николая Гуделиса (Γουδέλης)[303], монаха Григория[304] и еще 29-ти[305] «домашних» через Львов[306] прибыл в Москву[307].

Прибытие митрополита Исидора в Москву (ОР РНБ. F. IV. 225 (Лицевой летописный свод XVI в. Голицынский том). Л. 464 об.)

Митрополит Исидор объявляет великому князю Василию Васильевичу о своем желании поехать на Собор (ОР РНБ. F. IV. 225 (Лицевой летописный свод XVI в. Голицынский том). Л. 468 об.)

Трудно представить, как встретил Исидора великий князь. Конечно же, Константинополь неучтиво обошелся с Русью, поставив своего кандидата и отвергнув русского ставленника, однако, несмотря на горечь обиды и уязвленное самолюбие, Василий Васильевич все же принимает Исидора в качестве