поводу они разыгрались, он не указывает. Вероятно, среди членов первой и второй делегации произошел конфликт, поэтому, возможно, они и были вынуждены разъединиться[273].

Мы не будем здесь касаться подробностей окончательного соглашения[274], но отметим лишь один эпизод, связанный с именем Исидора. По возвращении делегации из Базеля по Константинополю поползли слухи, что в переговорах большую часть работы сделали два других императорских посла, мнением же Исидора пренебрегли[275]. П. Пирлинг на основании свидетельства Сильвестра Сиропула так пишет об этом: «В сентябре 1435 года уполномоченные католиков и православных открыли свои совещания в Константинополе, дабы условиться относительно Собора. Почти немедленно в городе стали распространяться самые невыгодные толки по поводу деятельности трех базельских делегатов[276] <...> Молва обвиняла их в том, что, ради личных интересов, они пожертвовали общим делом; упрекали их в том, что они не сговорились между собою <…> Об этом было доложено императору. От лица уполномоченных выступил с объяснениями Димитрий. Его горячо поддержал Исидор»[277]. По свидетельству трех делегатов, они ничего не делали втайне друг от друга, но по всем вопросам действовали в согласии[278]. Император с удовлетворением принял их объяснения. Однако вскоре декрет 7 сентября 1434 г. стал достоянием общественности, и в Константинополе «разразилась целая буря. Греки были страшно возмущены тем, что их осмелились приравнять к гуситам. Обидная для православных редакция декрета была единодушно отвергнута»[279]. В адрес послов посыпалась масса упреков, и в этих условиях пришлось немедленно улаживать дело. Под председательством митрополита Иоанна Эфесского состоялись три заседания[280], в которых участвовал и Исидор; результатом обсуждений стало согласие католиков составить новый текст декрета. Переработанная формулировка, предложенная комиссией, была принята единогласно всеми уполномоченными.

Реконструировав биографию Исидора до его рукоположения в сан митрополита, необходимо сделать некоторые обобщающие выводы и высказать важнейшие наблюдения.

Будучи рожден на Пелопоннесе, где филолатинство в интеллектуальной среде было довольно обычным явлением, он получил великолепное классическое образование в Константинополе, куда прибыл в самом начале XV в. По причине молчания источников о его семье и фамилии, ученые строили различные догадки о его происхождении: некоторые считали его выходцем из бедной семьи, другие же предполагали, что он мог быть внебрачным сыном деспота Мореи Феодора I Палеолога. Эта гипотеза многое объясняет в жизненном пути Исидора: его близкие отношения с власть предержащими, возможность получить образование в лучшей школе столицы, и проч. Учителем Исидора в Константинополе был, вероятно, Мануил Хрисолора, который мог привить ему терпимость по отношению к образу мысли и культуре западного мира.

После получения образования жизнь Исидора меняется кардинальным образом. Образованность и начитанность позволили ему составлять и произносить в честь императоров панегирики и энкомии. Формируется его уникальный почерк, позволивший ему стать главным писцом и соработником «философа на троне» императора Мануила II Палеолога.

Около 1410 г. Исидор возвращается на свою малую родину и принимает монашество в монастыре близ Монемвасии. В Мистре он зачитывает по поручению императора написанную Мануилом II эпитафию в честь его брата, деспота Феодора. Вероятно, общается с философом Плифоном. Состоит в переписке со многими известными и неизвестными людьми.

По-видимому, Исидор чувствовал за собой силу и право обращаться к сильным мира сего с ходатайствами. Большое значение для становления его как администратора имело послушание у митрополита Кирилла Монемвасийского, для которого он писал гимнографические тексты и по чьему поручению составлял петиции-прошения к патриарху по спорному вопросу о юрисдикции некоторых епископий. Исидор состоял в переписке с многими современниками от простого учителя, до византийского императора, что не могло не обогащать как его внутренний мир, так и внешний кругозор.

С переходом Исидора в начале 30-х гг. XV в. на должность игумена в Свято-Димитриевский императорский монастырь в Константинополе его карьера резко идет вверх. В 1433 г. он вместе с двумя представителями императорской семьи назначается делегатом на Базельский Собор, где ведет переговоры о проведении Вселенского Собора для преодоления раскола христианского мира. В своей приветственной речи Исидор горячо высказался за унию между Восточной и Западной Церквами. Участие в заседаниях Базельского Собора оказало огромное влияние на жизнь Исидора, став, в некотором смысле, ее рубежом. Для императорской власти высказанные им на Соборе проуниатские мысли и готовность Исидора работать для достижения конкретной политической задачи были значимы, поэтому, как кажется, именно в лице Исидора император Иоанн VIII Палеолог видел уверенного союзника в своих униатских планах. Поэтому-то в скором времени после возвращения с Базельского Собора Исидор был рукоположен в епископский сан и отправлен митрополитом на Русь. Идея унии, так ярко высказанная Исидором в самом начале его карьеры, стала для него, как мы это увидим позднее, определенной жизненной программой. Как кажется, его сознание отказывалось принимать отчуждение Востока и Запада за нормальное состояние христианского мира и Исидор прилагал все силы для преодоления этого исторически сложившегося разделения.

Глава 2.

Исидор — митрополит Киевский

Вопрос о поставлении игумена Исидора на Киевскую митрополию имеет как бы две стороны: с одной — интересы Руси, с другой — Византийской империи. Поводом к возобновлению русско-византийских отношений послужила смерть в 1431 году свт. Фотия[281], митрополита Киевского. Русская кафедра, таким образом, становилась вакантной, но в Москве не спешили с ее замещением. Великий князь Василий Васильевич, вероятно, хотел возвратиться к недавно начавшемуся новому обычаю — поставлять митрополита из уроженцев Руси. И это решение было бы воплощено в жизнь сразу по смерти святителя, если бы не помешали сложные обстоятельства, возникшие в великом княжестве[282]. Остается неизвестным, когда именно состоялось это избрание, но, вероятно, не позднее второй половины 1432 года[283]. Избран был епископ Рязанский и Муромский Иона, причем не одним только великим князем, но собором духовенства и «всей русской землею»[284]. В том же году, по свидетельству Литовской летописи, Литовский князь Свидригайло послал в Константинополь на поставление в сан митрополита своего кандидата — Смоленского епископа Герасима, который и был в итоге поставлен на кафедру. Неизвестно, правда, был ли поставлен Герасим в митрополиты всея Руси или Литовские[285]. Если он был поставлен в митрополиты только Литовские, то это «поставление не могло служить препятствием к тому, чтобы Иона шел в Константинополь искать себе посвящения в митрополиты всея Руси или Московские»[286]. Но происходящие в Москве события заставили его отсрочить это дело и в путь в Царьград он