— Не знаю, способны ли вы на это, с вашим стремлением прожить жизнь племянника за него, — едко изрекла она. — Вам не приходило в голову, что он никогда не научится избегать ошибок, если сам не совершит их? Вы не имеете права что-то решать за взрослого человека.

— Я никогда этого и не делал. — Филипп перехватил ее иронический взгляд и с очевидной неохотой продолжил: — У нас, конечно, не такая большая разница в возрасте, чтобы мне пришлось воспитывать Люка в прямом смысле слова, я старше его всего на десять лет. Но мой отец тоже был тогда в горах… вместе с моей сестрой и ее мужем. Мы потеряли тогда всех троих сразу, и у Люка остались только мы с моей мамой, а ему исполнилось всего восемь… Он всегда мог рассчитывать на мое беспокойство и мою помощь.

— Мне очень жаль, — искренне ответила Софи.

Им с Розалин, слава Богу, повезло. Их родители много лет живут вместе, очень любят друг друга и своих дочерей. К сожалению, их дом далеко от Парижа, но сестры старались наведываться к ним почаще. Что Софи могла хорошо понять, так это желание поддержать дорогих тебе людей, заботиться о них.

Волна сочувствия захлестнула ее, и она поняла, что снова рискует зареветь. Ситуацию спасло появление официанта, принесшего заказанный кофе и пирожные.

— Сливки? — спросил Филипп.

Софи кивнула и спросила:

— А где сейчас ваша мама?

— В Испании, она оттуда родом. Поехала навестить заболевшую родственницу, — ответил Филипп, наливая ей в чашку сливок.

— Так в вас течет испанская кровь! — воскликнула Софи. — О, это объясняет… — В смятении она оборвала фразу и опустила глаза.

— Объясняет — что?

— У вас слишком яркая внешность даже для француза.

Софи поднесла чашку к губам и под ее прикрытием бросила на Филиппа взгляд из-под ресниц. То, что она видела перед собой, было воплощением мечты любой женщины, но в отличие от фантазийного образа этот мужчина состоял из плоти и крови, поэтому был гораздо притягательнее и опаснее.

Пора менять тему, решила она. Но Филипп опередил ее.

— А ваши родители?

— У нас дружная семья, и мы скучаем, когда не вместе. К сожалению, встречаться часто не получается. У всех свои дела и заботы. Но мы перезваниваемся и пишем веселые письма.

— Вам повезло.

— Наверное, но мне кажется, так и должно быть. В любом случае, у нас с Розалин было счастливое детство… Однако вам, наверное, не очень-то интересно все это слушать…

— Что заставляет вас так думать?

— Это ведь не имеет никакого отношения к тому, что ваш племянник собирается жениться на моей сестре, — объяснила Софи.

— Смею вас уверить, я не пытаюсь усыпить вашу бдительность, дабы выманить у вас информацию, которая меня интересует.

— Допустим… Но вы наверняка не оставили намерения найти племянника.

— Как вы считаете, сколько отелей на побережье?

— Откуда мне знать? — пожала плечами Софи, удивленная неожиданным вопросом.

— Сотня, две?

— Вы смеетесь надо мной? Спросить сколько отелей на популярнейшем курорте!

— Думаю, мой секретарь отнесся к этому вопросу со всей серьезностью. — Филипп усмехнулся, увидев встревоженный взгляд Софи, и пояснил: — В настоящее время Андре штудирует «Желтые страницы». Конечно, поиск упрощает то, что я хорошо знаю вкус Люка. Звезд должно быть не меньше пяти.

Софи недоверчиво уставилась на собеседника.

— Вы сделали это, когда ушли из квартиры?

— Всегда имейте хотя бы один план действий, — посоветовал Филипп. — А у вас был запасной вариант?

— Запасной вариант? — эхом отозвалась Софи.

— Ну, что вы собирались предпринять, если не получите работу?

Она в очередной раз пожала плечами и принялась задумчиво ковырять ложечкой свое пирожное.

— Я никогда ничего не планирую. Просто плыву по течению… и позволяю жизни преподносить мне сюрпризы.

Наверное, это говорит либо о моей невероятной непосредственности, либо о полной безответственности, подумала Софи.

— И она преподносит? — спросил Филипп.

Сегодня уж точно!

Ее взгляд задержался на его лице, но всего лишь на секунду, будто она боялась дольше смотреть ему в глаза. Боялась? Но почему?

— Да, но это не всегда приятные сюрпризы.

Филиппу удалось сохранить вежливо-внимательное выражение лица, когда у него мелькнула мысль: как бы она отнеслась к предложению забыть о кофе и отправиться с ним в постель? В подобных фантазиях ведь нет ничего необычного, когда дело касается женщины, которая вас привлекает. Но здесь не тот случай. С этой девушкой надо быть настороже…

Филипп прочистил горло, прежде чем заговорить, и зачем-то поправил манжеты рубашки, хотя они в этом не нуждались.

— Так чем вы собираетесь сейчас заняться?

— Сейчас? — Софи снова подняла на него глаза.

— Ну, не прямо сейчас. Вы же понимаете, о чем я. Будете снова искать работу?

— Сомневаюсь, что мне удастся ее найти.

— Вы всегда так пессимистичны?

Его громкий возглас заставил людей, сидящих за соседним столиком, удивленно обернуться. Но Филипп ответил им таким тяжелым взглядом, что они быстро потеряли к ним видимый интерес.

— Я не пессимистична, а реалистична, — сердито возразила Софи.

— Тогда почему бы вам не перестать убеждать себя, что вы никуда не годитесь. Какой-нибудь опыт работы у вас уже есть. Ведь вам… — он оценивающе посмотрел на нее, — двадцать три, двадцать четыре?

— Двадцать пять, — ответила Софи, поднося руку к горлу, к тому месту, где под кожей бился пульс. Не было ничего сексуального во взгляде мужчины, сидящего напротив, но ее тело, видимо, посчитало иначе.

Софи пришлось много поездить по Европе, ей оказывали знаки внимания и чувственные испанцы, и любвеобильные итальянцы, и романтично настроенные греки, но никогда еще никому не удавалось вызвать в ней подобную реакцию. Она могла совершенно спокойно смотреть на них, не терзаясь вопросом: каково это — когда тебя целуют эти губы и обнимают эти руки? Она не испытывала непреодолимого желания погрузить пальцы в их волосы, часто столь же темные и густые, как у Филиппа Маршана.

Ну чем он отличается от других?

Очевидно, все дело в ней. У нее серьезные гормональные нарушения.

— Двадцать пять — это уже сознательный возраст.

— Спасибо за то, что вы мне все разъяснили… Похоже, для меня все уже в прошлом.

Горькая ирония ее ответа не осталась незамеченной Филиппом.

— Едва ли последние несколько лет вы существовали в вакууме. Делали же вы что-нибудь?