Почти весь путь прошел в полудреме. Я бездумно смотрел на встречные машины и унылый зимний пейзаж за окном. По Волгоградскому проспекту мы выехали на кольцевую автодорогу и по ней довольно быстро добрались до Дмитровского шоссе, где я закурил вторую за время путешествия сигарету. Третью под понимающую улыбку Тимура я закурил, когда мы свернули с шоссе на боковую дорогу, минут через 20 съехали и с нее и, сбавив скорость, покатились сквозь темно-зеленый туннель, образованный здоровенными елями.

Еще через какое-то время (мне показалось, что прошло минут 10, не больше) туннель закончился и мы уперлись в автоматические ворота, рядом с которыми стояла будка охраны. К моему удивлению, из будки никто не вышел, но ворота распахнулись, словно сами собой. Мы приехали.

Я стоял перед входом в санаторный корпус, правда, не совсем обычный. Обычным отдыхающим не создают таких условий, к тому же их так не охраняют. Двухэтажное здание, образующее букву П, внутренний двор с цветочными клумбами и скамейками и ухоженный парк на территории, окруженной высоким забором. Камер видеонаблюдения я не заметил, но буквально кожей ощущал, что их тут предостаточно. Людей во дворе тоже видно не было, но я чувствовал, что через темные в солнечном свете оконные стекла на меня смотрит не одна пара глаз.

Тимур, зашедший в здание, попросил подождать его во дворе, где я и стоял, как дурак, изо всех сил изображая расслабленность, уверенность в себе и равнодушие. Ничего этого не было и в помине, к тому же, после теплого и ароматного салона джипа я быстро замерз и дрожал мелкой противной дрожью. Как оставленная на улице сучонка – такое мне в тот момент пришло в голову самоуничижительное сравнение. Наконец, дверь открылась и улыбчивый Тимур сделал второй за утро приглашающий жест:

– Прошу, Альберт Эдуардович!

В просторном холле было тепло и очень уютно. Но при этом ничего лишнего. Какой-то неуловимой формы столики, располагающие кресла и гостеприимные диваны – все словно из кино о красивой жизни. Но кино явно не отечественного. В российских фильмах про богатых и знаменитых дворцовые интерьеры могут запросто сочетаться со шмотками, купленными из экономии на рынке у метро, а обучающаяся в закрытой английской школе дочь нефтяного магната может иметь лицо вокзальной шлюхи и примерно такой же говорок.

Но здесь все было по-другому. Я не большой знаток дорогих вещей, но, едва переступив порог этого заведения, даже мне стало понятно, что здесь пахнет настоящим богатством, и сколько стоит эта кажущаяся простота.

Людей в холле почти не было – мы с Тимуром и еще двое. За стойкой сидел похожий на киношного лорда мужик лет 50 и, не поднимая головы, куда-то неотрывно смотрел – наверное, в мониторы наблюдения, подумал я.

Второй был совсем еще молодым человеком и напоминал больше студента-старшекурсника, задвинутого на какой-то заумной теории, чем работника секретной богадельни. Интересно, подумал я, на кого он больше похож – на ботаника или физика-теоретика. В то утро я даже не догадываясь, какие теории гуляют в этой стриженой под ноль голове.

При моем приближении «ботаник» поднялся с кресла и сделал шаг навстречу.

– Добрый день, Альберт Эдуардович, – негромко, словно боясь разбудить кого-то невидимого, произнес молодой человек. – Добро пожаловать в наш пансионат. Названия у него нет, да оно и не нужно. Главное – это чтобы наши жильцы чувствовали себя здесь дома, разве не так? А у дома названия быть не должно. Просто дом и все. Давайте поднимемся в бар и выпьем чего-нибудь согревающего, а то вы совсем замерзли. Да, меня зовут Никита Сергеевич, или просто Никита. Я что-то вроде управляющего всем нашим хозяйством.

Эту небольшую речь просто Никита произнес с улыбкой и весьма сердечным тоном, однако его глаза за стеклами дорогущих очков не улыбались. Но и злыми или колючими они тоже не были. Это были глаза исследователя, изучающие распяленную на стекле препарируемую лягушку – внимательные и где-то даже доброжелательные. Я даже засомневался: а может, он не физик и не ботаник? Может, зоолог?

Конец сомнениям положил сам Никита. Отпивая мелкими глотками кофе, он толково вводил меня в курс дела, сразу и заранее отсекая лишние вопросы и с первых же минут очерчивая рамки дозволенного. «Нет, не ботаник», – подумал я с тревогой. «А кто же тогда?»

– Несколько лет назад, – словно отвечая на мой вопрос сказал управляющий, – я окончил академию ФСБ, но работать по полученной специальности не довелось. Так сложились обстоятельства. Но мне сразу же был сделан ряд предложений попробовать себя, скажем так, в смежных областях. Речь идет, как вы понимаете, о работе в службах безопасности очень солидных структур. Но я выбрал компанию, в которой работают ваши знакомые Аркадий Валерианович и Тимур, о чем нисколько не жалею.

При этих словах Никита вежливо улыбнулся Тимуру, а тот столь же учтиво оскалился в ответ. Этот балаган был бы забавен, если бы не чувство напряжение, которое никак не желало проходить. Нет, не прост был этот домашний пансионат, ох как не прост!

– Теперь о деле, – продолжал тем же сердечным тоном Никита Сергеевич. – Наш объект (он так и сказал – «объект») состоит из двух крыльев корпусов и центральной административной части, где мы сейчас находимся. В центре расположен мой офис, помещения для охраны, хозяйственные службы. В правом крыле в номерах квартирного типа живут постояльцы, пользующиеся относительно свободным режимом. Они могут свободно гулять по территории объекта, ходить в гости к друзьям, живущим в их корпусе, а также посещать бары. Их, кстати, у нас два: тот, где мы с вами находимся и в правом крыле. Подают любые напитки, кроме спиртных – алкоголь строго запрещен.

Слово «алкоголь» чекист-теоретик выделил тоном – едва заметно, но при этом вполне достаточно, чтобы я понял: все мои слабости тут хорошо известны и рассчитывать на веселое времяпрепровождение со здешними постояльцами мне не стоит. Можно подумать! Больно надо – водить компанию с говорящими овощами, подумал я, и через мгновение вздрогнул от неожиданности, потому что Никита словно опять прочитал мои мысли.

– Должен заметить, что наши постояльцы – это вовсе не говорящие овощи, как можно подумать, принимая во внимание… э-э-э… закрытый характер и некоторую специфику нашего объекта. Он представляет собой частный пансионат для лиц, страдающих душевными расстройствами и нуждающихся в особом уходе, который мы и обеспечиваем. Это, как вы понимаете, достаточно недешево, так что устроить к нам своих близких могут только весьма состоятельные клиенты. Но не все. Мы принимаем исключительно по рекомендации, и попасть сюда людям, не принадлежащим к определенному кругу, просто невозможно.

«Дурдом для аристократов, – сказал я про себя. – «Ну что же, буду соответствовать. Надеюсь, Аркаша не обманул, и свои две тысячи долларов я буду получать за работу только с одной сумасшедшей старухой, а не с целой палатой отставных разработчиц апокалипсиса».

И в третий раз этот чертов управляющий прочитал мои мысли.

– Теперь непосредственно о вашей работе, Альберт Эдуардович. – Обязанности ваши будут заключаться… Впрочем, с вами об этом уже говорили. Я только добавлю несколько слов о нашем режиме. По роду службы вы будете общаться только с одним человеком из числа наших постояльцев. Все остальные контакты должны быть исключены. Вам не стоит появляться в баре в правом крыле, тем более, что все необходимым во время дежурств вы будете обеспечены. Прогулки с вашей подопечной тоже будут проходить в камерной обстановке, для чего в левом крыле предусмотрен отдельный выход в парк, точнее – в его закрытую часть. Вот, собственно, и все. Вопросы?