— Зачем я вам? — решил спросить я, когда он подходил уже ко мне.

— Для работы, — ответил Франсуа, опять зажимая мою руку, чтобы привязать к поводку. — У нас в городе корову нельзя выгуливать, поэтому ты должен вместе с ней ежедневно ходить на пастбище, по периметру которого огромные темные ели, и убирать навоз, что она будет оставлять. Усек?

— Да, — говорил я с опущенной головой.

Таким образом мне пришлось ежедневно таскаться с коровой и убирать ее навоз. К счастью, высокие опушки деревьев созвали тень, от которой появлялся тенек, где можно было спрятаться от палящего солнца. На пастбище было не столько травы, как обычной после дождевой грязи.

В середине первого дня мне уже становилось тошно. Появилось желание вернуться обратно в искусственный дом. Хоть и там тоже были свои нюансы. Сидел я на пастбище около восьми часов в бессильном состоянии и хотел упасть в грязь, осознавая то, что я был привязан к корове, которая постоянно искала любые заросли травы.

***

— Что-то не так, — говорил Антонио Деборе, сидя в его кабинете. — Что здесь происходит?

Директора очень тревожила тема, касающиеся отсутствие не только детей, но и документов. Он регулярно, как только вспоминал о случившемся, мучался: стукал то головой об стену, то кулаком по столу.

Дебора, возможно, уже начинала осознавать всю глупость своего поступка, сидя вместе с директором в кабинете и видя его полностью убитым, сонным и испуганным. Ее карман словно разрывался, так как он был наполнен не честно заработанной суммой денег. Поэтому Дебора как можно незаметнее делала вид, что не причастна к этому, хоть и помнит еще даже не считанную сумму денег. Что-то в ее голове стукнуло сказать ей про это…

— Директор Антонио, вы поймите меня правильно…

— Что вы? Говорите!

— Я хотела как лучше, но сейчас я понимаю всю ситуацию, — призналась Дебора.

Она достала из своего кармана уже помятые купюры денег и показала директору.

— Это мне заплатил какой-то прохожий, чтобы я не оформляла документы на Рональда, — говорила в себе под нос Дебора.

— И тоже самое с Шоном? — надеясь, спрашивал директор.

Но Дебора не знала, как оправдать себя в ситуации с Шоном, поэтому она молча пожала плечами и постоянно отводила глаза от Антонио.

Директор взял бумажки и пересчитал их.

— Вы отдали мальчишку за сто восемнадцать фунтов? — постоянно спрашивал он у Деборы, сам не веря в происходящее.

Когда директор пересчитывал деньги, он заметил какую-то странную бумажку, лежащую вместе с банкнотами.

— А это ваше? — спросил Антонио, рассматривая какую-то визитку.

— Нет, это не мое, — твердила себе Дебора.

Сонный и нервный Антонио Ховард разглядывал эту визитку, надеясь на возможность найти меня. "Услуги Франсуа Ротшильда", — прочитал директор с визитки. На ней также был указан факс и адрес деревни Тенебриз.

— Дай мне карту, — говорил Антонио, пытаясь разобраться во всем этом.

Дебора уже не зная, как ей дальше подкатывать к директору, пыталась угодить ему везде. Поэтому она стала делать все по указаниям директора, чтобы тот ее не уволил.

— Вот карта на ближайшие десять километров, — улыбалась Дебора.

Антонио сразу принялся искать деревню под странным названием "Тенебриз".

— Нашел! — восторженно воскликнул он.

На его лице в тот момент появилась самая настоящая что ни на есть улыбка.

— Что вы задумали? — спрашивала Тейлор, когда Антонио полез в свой сейф, в котором лежал револьвер.

— Я иду за мальчиком, которого сейчас, возможно, избивают, — сказал директор, положив свой револьвер в кобуру и взяв карту, он отправился на мои поиски.

Антонио Ховард отправился за мной. А Дебора, как только ушел директор, сразу начала действовать…

Никому не были известны мотивы Антонио в то утро. Да и сам он, возможно, даже не представлял, с кем ему надо будет встретиться. Ему не было страшно, он шел до конца, пытаясь спасти одну молодую душу, которая давала ему намеки всю эту ночь. Мозги директора Антонио хоть и наполнены тупыми мыслями эгоизма, но в душе он был человеком-справедливостью, несущий тяжелый груз при любой провинности или несправедливости.

***

Наступил второй день усугубляющих моих трудов. Мне приходилось голыми руками убирать навоз с поля, чтобы не получить по спине железной палкой, сделанной, чтобы держать забор. Вонь от меня доносилась за несколько метров. Все в деревне обходили меня. Никто не давал возможности помыться или просто вытереть руки. Кормил меня ежедневно Франсуа буханкой хлеба, рюмкой молока и остатками еды, которые он сам не съедал, так как сам был вдоволь сыт. Ежедневно мне приходилось отходить далеко от домов на пастбище. Оттуда вид просто загляденье. Постоянные закаты и рассветы я встречал на пастбище. Множество раз сюда приходили какие-то люди и проверяли чистоту окружающей среды. А когда никого не было, я любовался видами стройных деревьев, пролетающих птиц, прозрачных бело-розовых облаков и поистине красивого неба. На второй день я просто сидел с рассвета до заката и смотрел на небо, облокотившись на найденный пенек. Уже ближе к вечеру, когда солнце уже начинало прятаться за горизонтом все раньше и раньше, мне пришла идея сделать комки из грязи. Мне как-то не хватало тенниса. Конечно, лучше бы если он был без Деборы, но все равно… Что-то не то. Поэтому я нашел место, где была самая сухая грязь. И слепил из нее комок, напоминающий мяч, а после облепил его влажной грязью, дабы ничего не разлетелось при полете. Так я нашел себе развлечение в виде обычного бросания грязи, воображая себе игру в теннис. Сделал я всего около тридцати комков и соревновался сам с собой какой комок долетит дальше. Таким образом я развел небольшой беспорядок в виде раскиданной грязи по всему пастбищу. Хоть я тут и натворил беспорядка, у меня получилось вдоволь развлечься… Возможно, теннис и вправду как-то подействовал на меня. Мои самодельные мячи летели очень далеко, что иногда в моменты сильного броска, они просто разлетались.

Когда пришло время возвращаться, привязанная ко мне корова сопротивлялась. Я пытался тянуть ее в сторону дома, но все было насмарку. Таким образом, пытаясь успеть вовремя, я опоздал на целый час. Это настораживало меня больше всего… Так как, когда я шел домой, я увидел двух знакомых людей, которые, походу, каждый день следят за пастбищем. Именно они вскоре сообщили Франсуа о беспорядке и раскиданной грязи на поле.

— Ты почему опоздал? — кричал на меня Франсуа, а я в тот момент дрожал, как испуганный щенок — Мне сообщили, что на пастбище куча то ли д****а, то ли грязи,