Хорошие новости: аэропорты открыты и самолеты, которые должны вылететь в эти выходные, отправятся по расписанию. Тем не менее будьте осторожны: на дорогах гололед, возможно обрушение крыш из-за снега. Городские власти сообщают, что два человека попали в больницу с сердечным приступом, после того как пытались расчистить дорожки, ведущие к дому.

Итак, осторожность и еще раз осторожность!

Оставайтесь с „Манхэттен 101,4“, радио для тех, кто рано вста…»

Дэн Артур умолк на полуслове. Сэм стукнул по радиобудильнику.

Жюльет подскакивает как ошпаренная. Она спала как младенец, но теперь ее накрывает волной беспокойства. Вчера вечером все произошло так стремительно, а сейчас она думает, что у нее наверняка размазалась тушь, и она ужасно выглядит, и нужно мчаться в ванную, чтобы привести себя в порядок.

«Как себя вести после такой ночи? Что делать? Собрать вещи, спасибо-до-свидания и бежать домой?»

Но Сэм притягивает ее к себе, и жаркий поцелуй отчасти отвечает на ее вопрос.

* * *

Сначала Жюльет ведет Сэма в небольшое кафе с дверью без вывески. Это почти секретное заведение. Его держит одна француженка, приехавшая из маленького городка в Приморских Альпах, в котором живут стеклодувы и художники по стеклу. Клетчатые скатерти на столах, на полках старые коробки из-под кофе «Леру» с цикорием или шоколадного напитка «Банания», светло-желтые стены, старые рекламные плакаты, коричневая плитка на полу — как в старом французском кафе.

Это место известно нескольким завсегдатаям, которые никому о нем не рассказывают, чтобы оно не превратилось в обычную забегаловку для туристов.

В этом уголке Франции, возникшем посреди Америки, Жюльет объясняет Сэму всю прелесть кофе с молоком и тостов с джемом, а в глубине зала старый музыкальный автомат играет песни 1960-х годов. Звучит прекрасный голос Франсуазы Арди. Жюльет подхватывает припев. Сэм спрашивает, о чем эта песня, и Жюльет переводит ему несколько строк:

…Ты похож на всех,

кому грустно,

Но теперь мне больше нет дела

до чужой грусти,

Ведь больше ни у кого нет

таких синих глаз.

Они гуляют по тихим извилистым улочкам Гринвич-Виллидж. Небо блестит, как стальной лист. Город покрыт сверкающей и хрустящей коркой инея. На Вашингтон-сквер они вливаются в толпу студентов Нью-йоркского университета, которые живут в домах по соседству.

Пока все хорошо.

Они прижимаются друг к другу, держатся за руки, как подростки, целуются на каждом углу.

Одиннадцать часов. Из-за снегопада во многих аппаратах, торгующих прессой, остались вчерашние газеты. Жюльет впервые видит такое в Нью-Йорке, где время ни на минуту не замедляет свой бег.

Полдень. Они заходят к «Бальдуччи», в знаменитый итальянский магазин Гринвич-Виллидж. Витрины и прилавки завалены зимними овощами, морепродуктами, полуфабрикатами. Восхитительно пахнет кофе и свежей выпечкой. В магазине всегда толпятся покупатели, но это только добавляет ему очарования.

Чувствуя себя легкой как перышко, Жюльет переходит от прилавка к прилавку, выбирая, что купить для зимнего пикника: хлеб с кунжутом, пастраму,[12]чизкейк, вермонтский кленовый сироп…

Они обедают на скамейке в Центральном парке, напротив замерзшего пруда, где летом плавают утки. Уголком салфетки Жюльет вытирает каплю кленового сиропа, оставшуюся у Сэма на губах.

Становится холодно. Ледяной воздух обжигает щеки, зато на небе ни облачка. Сэм куда-то убегает. Жюльет прыгает с ноги на ногу, чтобы согреться, потирает руки.

— Вот! Чтобы спастись от переохлаждения!

Сэм возвращается с большим картонным стаканом кофе, который он купил у уличного торговца. Вдвоем они греют руки о стакан, над которым поднимается пар. Его лицо так близко. Жюльет опускает глаза и улыбается. Еще ни один мужчина не смотрел на нее так.

Она мажет ему губы своей гигиенической помадой, целует и снова мажет. И целует, целует, целует…

Они переходят мост Гэпстоу, и какая-то женщина, похожая на цыганку, вежливо просит у них доллар. Сэм, чтобы побыстрее отделаться от нее, дает сразу пять. Женщина предлагает предсказать им судьбу, пока они все вместе дойдут до конца моста.

— Ну что, рискнем?

Вторая половина дня. Сэм снимает Жюльет небольшим цифровым фотоаппаратом, которым обычно пользуется, когда нужно собрать для архива материалы об операциях. Он идет за ней по Мэдисон, Пятой авеню, Лексингтон… Она танцует, бежит, смеется, поет, как будто ей семнадцать лет. Ее глаза сияют. Она улыбается. Она видит себя глазами Сэма — прекрасную, новую, другую, но в то же время именно такую, какая она есть. На некоторое время она забывает все свои страхи и тревоги. С удивлением осознает, насколько хрупким может быть самооценка, как сильно зависит она от взгляда, обращенного на вас. Всего несколько волшебных часов могут уничтожить целые годы унижений и скуки.

Сэм восхищен энергией и радостью Жюльет. У нее настоящий талант просто жить, которого сам он лишен. Вся прошлая жизнь научила его бояться счастья, относиться к нему как к чему-то ненормальному. Он всегда готовился к худшему, защищал подступы к своей душе. Быть счастливым не входило в его планы. Он не ждал. Не был готов. Особенно к такому…

Закат над Гудзоном. Небо становится оранжевым и розовым. Начинается вечер. Сэм и Жюльет лежат в ванне. Жюльет берет бутылочку ароматического масла, стоящую на краю раковины, и начинается пир чувственности. Воздух наполняется ароматом лаванды.

Сэм говорит ей, что она его весна, его Рождество. Она тоже делает пламенные признания, читает обрывки стихов, но все это по-французски, чтобы он не понял и ей потом не было стыдно, чтобы он не посмеялся над ее простодушием.

Она вдруг вспоминает о своей сестре, о ее муже-полицейском, о «Рено Меган». Но все это кажется ей сейчас неважным, далеким, скучным. Ей на все наплевать, пока она здесь, с ним.

Они оба не верят в судьбу. Они верят только в случай, который так им помог. Оба с замиранием сердца признают, что еще секунда — и они бы разминулись и так никогда и не узнали бы друг друга. Снова и снова в мельчайших подробностях вспоминают свою встречу. Сэм говорит, что обычно никогда не возвращается домой по Таймс-сквер. Жюльет отвечает, что в тот вечер совершенно не собиралась выходить из дома и все это произошло благодаря удивительному стечению обстоятельств.

Жизнь прекрасна, решают они, благословляя случай. Ведь нужно быть реалистами — все это действительно произошло совершенно случайно! Одной песчинки в вихре повседневной жизни достаточно, чтобы чьи-то пути пересеклись. Достаточно гвоздя, который валяется на дороге. Гвоздя, который проткнет колесо машины, на которой ваш отец едет на вокзал. Пока меняют колесо, поезд уходит. Он успевает на следующий, заходит в купе. «Уважаемые пассажиры, предъявите билеты». Черт! Он забыл пробить билет. К счастью, у контролера хорошее настроение. Он даже ведет вашего отца в купе первого класса, где есть свободные места. И там ваш отец встречает вашу мать. Они улыбаются друг другу, завязывается разговор, они шутят, смеются, обмениваются явками и паролями. А через девять месяцев на свет появляетесь вы. И все, что теперь произойдет с вами, никогда не случилось бы, если бы в одно прекрасное утро на дороге не валялся ржавый гвоздь. Случайно. Вот от чего зависит наша жизнь: от гвоздя, от плохо затянутой гайки, от часов, которые спешат, от поезда, который опаздывает.