Как же тяжко стоять с ней рядом, мысли совсем не о готовке. Даже дышать тяжело. А она с таким серьезным видом занимается салатом. Две косички боксерки. Рубашка застегнутая под самое горло. Но почему-то мне эта рубашка покоя не дает. Я бы с удовольствием расстегнул бы эти пуговицы одну за другой.

К десяти часам вечера все приготовления закончились. Готовка закончена, стол валится от еды. По телевизору идет «Иван Васильевич меняет профессию».

Сахарова умудрилась подружиться с мамой хвостиком бегает за ней, с вопросами «Тетя Римма вам помочь?». Когда все закончили мама забрала Кристину, и дамы ушли прихорашиваться.

Мужская часть семейства ушла на улицу готовить салют.

К одиннадцати все собрались за столом. Сидим ждём женщин. В гостиную входит мама, как всегда, превосходно выглядит, в длинном черном платье отец улыбается, подскакивает и целует ее.

Ты у меня, как всегда, прекрасна, — говорит отец.

А следом входит Кристина.

Волосы распущены и свисают до талии, легкий макияж от которого ее темные глаза стали ещё больше, а про губы я вообще молчу. Захотелось повторить за отцом, но я сдерживаю себя. На Кристине длинное платье в пол, темно-зеленого цвета с длинным рукавом. Платье вроде все прикрывает, но на меня действует обратным образом, заводит ещё больше. Просто фантазирую как снимаю это платье.

Смотрите какая Кристина красавица, я так мечтала, что у нас со Львом дочка будет и я ей прически буду делать. А у нас одни мужики, — смеется мама, — Но ничего вы мне внучек подарите когда-нибудь.

Ага, думаю я, готов приступить прямо сейчас к заданию. Наделаем с Сахаровой девчонок.

Отец отодвигает стул, мама садится. Сахарова смотрит на свободные места и видимо выбирает куда сесть рядом со мной или напротив меня. В итоге садится напротив. Похоже мой угрюмый вид пугает девочку. Это хорошо, что не села рядом, а то я совсем с катушек слетаю, хотя теперь смотрю только на нее. Вижу как она ерзает на стуле. Мой взгляд заставляет девчонку волноваться.

Ну что начнём уже, я голодный, — ворчит Арес, в руках держит вилку и готов накинуться на еду.

Ты всегда голодный, — отвечаю я.

Потому что я растущий организм! Мне нужно много еды, да на себя посмотри, ешь не меньше. Просто никогда не спрашиваешь первым.

Потому что есть чувство такта, — отвечаю Аресу, — Жду пока остальные за стол сядут, а не бросаюсь на еду как будто ни разу в жизни не ел.

Ох вы посмотрите на него. А ты удобно устроился и поешь, и такта у него больше, — отвечает Арес.

Сахарова смеётся от нашей словесной перепалки.

Не обращай внимания они так постоянно, — говорит мама.

У вас так весело, — краснея говорит Кристина.

О да, эти двое постоянно ругаются, — говорит Тима, — А у тебя большая семья?

Кристина в лице изменилась. Похоже тема семьи не самая приятная для нее. Приборы словно замерли в руках над тарелкой. Но девочка быстро берет себя в руки.

Я единственный ребенок в семье. Всегда хотела сестренку или братика. Одной скучно.

За то подарки, ни с кем не нужно делать делить, и покупать меньше, — продолжает Тима не видя жёсткости в глазах Кристины, — Я сегодня чуть не рехнулся пока всем, набрал. Это же нужно никого не забыть. А так все подарки только твои под елкой.

Сахарова сидит с прямой спиной.

Мы не празднуем Новый год, — тихо говорит Кристина.

Это как? — не успокаивался Тима, он мастер бестактных вопросов, под кожу залезет, но все выведает.

Вот так. Отец считает, что это не праздник в отличие от первого мая. Вот первое мая на широкую ногу нужно праздновать. Это же день трудящегося населения, а Новый год для малышей, — смеётся Сахарова, меняя тему.

Арес толкает Тиму в бок и качает головой, прося не лезть к Кристине с вопросами.

Так записки все подготовили? — спрашивает Арес.

Салфетки там, — показываю на островок на кухне, — Ручки, зажигалка тоже.

Как в ёлках? — спрашивает Сахарова, а в глазах такой огонь словно к нам Дед Мороз собственной персоной залетел на санях.

Не ну чудо, думаю про себя. Радуется запискам и празднованию Нового года. Может поэтому так, нравится мне. Она другая.

Да, — отвечает Тима, — Блин, а как это не праздновать Новый год? Ты прости за такие вопросы, просто я не могу представить.

Арес опять толкает в бок Тимофея.

Нормально, — отвечает девушка, — Мы с мамой спать ложимся, а отец уходит к кумовьям в гости. Просто спим.

Обалдеть, думаю про себя. Отличный папаша, жена с дочкой дома спят, а он по друзьям шаблается. Кстати заметил, что Сахарова ни разу не сказала «папа» или даже «батя» только «отец» и очень строгим голосом. Интересно кто в семье придумал не праздновать Новый год, не удивлюсь если ее отец. Да и ситуация с тем, что она осталась одна в Москве тоже смущает.

За столом все замолчали.

Так включай погромче президент говорит, — громко сказал отец.

Все разворачиваются к телевизору. Арес бежит за салфетками и ручками раскладывает для каждого. Отец берет бутылку шампанского и готовится.

Поздравляю с новым годом! — заканчивает речь президент.

Начинают бить куранты. Отец начинает открывать бутылку, громкий хлопок. Все пишут на салфетках свои желания. Отец разливает по бокалам. Зажигалкой поджигаем и передаем другому. А я смотрю на свою салфетку. Вот уж точно заветное желание.

«Сахарова Моя» смотрю и быстро скомкав начинаю поджигать, бросаю в бокал и залпом выпиваю.

С новым годом! — радостно кричит мама, и начинает нас обнимать по очереди.

Сахарова попадает во всеобщие обнимашки семьи Константиниди и я вижу что она нам нужна. Но мне в первую очередь. И никаких шансов у нее больше нет. Моя девочка. Спасибо Аресу, что привез ее. Весь вечер мучился, отговаривал себя, упрашивал выбросить ее из головы. Но смысла нет, будет моей. Я кожей чувствую что готов к охоте и она мне чертовски понравится. Не стоило маленьким, хорошим девочкам