К дурневским наставлениям Таня особенно неприслушивалась, потому что была уверена, что через неделю ее уже здесь небудет. Сегодня она отправит письмо, а завтра или послезавтра Сарданапалразрешит ей вернуться в Тибидохс. Да и как же может быть иначе?

Вечером, когда Дурневы улеглись спать, Таняосторожно зажгла лампу и села сочинять письмо академику.

«Нельзя его особенно волновать, –подумала она, с треском вырывая из тетради двойной листок. – Начну как бымежду прочим…»

«Здравствуйте, дорогой Сарданапал!

Вы просили писать, как у меня дела, как яучусь и вообще про настроение. Учусь я неважно, потому что учебники улопухоидов сами знаете какие. Тоска зеленая, а не учебники. Не летают поклассу, и картинки в них не оживают…

А вот дела у меня неважные, потому что сегодняменя пытались убить. Кто-то боевой искрой поджег смычок, когда я отрабатывала«перевертон». Только вы не волнуйтесь, потому что настроение у меня нормальное.Дурневы не очень меня допекают. То есть допекают, конечно, но жить можно.

Привидения чувствуют себя хорошо. Недавно онизагнали Пипу в чемодан. Пипа сама виновата, потому что никто ее не просилсовать нос куда не надо. Черные Шторы тетя Нинель почистила (ну и разозлилисьже они!) и повесила у себя в спальне…

Конечно, вы велите мне вернуться в Тибидохс.Но для перелета мне нужен новый смычок.

С надеждой на скорую встречу

уважающая Вас

Таня Гроттер».

Таня поставила точку и приложила к письму своекольцо. Она не раз видела, как взрослые маги так подписывались. ПерстеньФеофила Гроттера довольно хмыкнул и с явным наслаждением сделал красивыйоттиск. Ему не потребовалось для этого даже подушки с чернилами.

Вызвав особым свистом купидончика, Танявручила ему конверт. Купидончик ссыпал в почтальонскую сумку полпачки печенья«Алфавит» и отчалил, торопливо ударяя крылышками и проваливаясь в воздушныеямы.

Таня рухнула на диван. Обожженная ладоньболела, а перед глазами прыгали искорки суетливых воспоминаний. Контрабас…смычок… фигура в оранжевом плаще… ножи в спине у поручика… фиолетовые прыщилюбимой сестренки… уф… спятить можно.

«Но скоро все это кончится!» – подумала она.Быть не может, чтобы после такого письма Сарданапал не разрешил ей вернуться вТибидохс. А раз так – прощайте, Дурневы! Здравствуй, школа волшебства!

Проснуться ночью иногда приятно. Полежать,посмотреть в потолок, подумать о чем-нибудь. Или даже посидеть на кухне ивыпить тайком чашку какао. Но за одним исключением… Если просыпаешься не отжуткого вопля тети Нинели, как это случилось под утро с Таней.

Таня рывком села на диване, спросонья непонимая, кто вопит и почему. Потом вскочила и кинулась в спальню к тете Нинели.Тетя Нинель, с головой накрытая Черными Шторами, в ужасе визжала и барахталась.Дядя Герман бестолковым козликом прыгал рядом, не зная, с какой стороны подступитьсяи вообще смутно представляя себе, что происходит. Не прошло и минуты, а тетяНинель уже походила на кокон редкой бабочки.

– Герман! Сделай что-нибудь! Разрежь их,я задыхаюсь! Скорее! – кричала тетя Нинель.

Окончательно растерявшийся депутат стал сдиратьсо стены острый ятаган, который ему подарили на приеме в посольстве Турции.Руки у него даже не дрожали, а ходили ходуном. Таня поняла, что еще секунда – ивместо одной сварливой тетки у нее появится целых две. Шторы в ожидании этогоязвительно похихикивали.

– ГЕРМАН!!! Разрезай! – сновазавопила тетя Нинель, черным коконом катаясь по кровати. Кажется, она непредставляла, что ей угрожает. Она боялась штор, а надо было опасаться дядиГермана.

Самый добрый депутат вытаращил глаза и сбезумным видом занес ятаган. Нужно было срочно вмешиваться.

– Дрыгус-брыгус! – вполголосапробормотала Таня, незаметно выпуская зеленую искру.

Это простенькое, часто применяемое заклинаниеотлично срабатывало как против привидений, так и против несложных биовампироввроде штор. Недаром Медузия обучала ему на первом же занятии по нежитеведению.Шторы мгновенно обмякли, и тетя Нинель смогла выбраться.

– Уф! Я снова могу дышать! –обрадовалась она, но внезапно завизжала, увидев над собой дядю Германа сзанесенным ятаганом и зажмуренными глазами.

Дурнев был бледен и решителен. Правда, егоколотила такая дрожь, что блестящее лезвие прыгало у него в руках, представляяявную опасность как для самого дяди Германа, так и для окружающих.

Следующие пять минут ушли на то, чтобыобезоружить самого доброго депутата и убрать ятаган в ножны.

– Что это было? А, понятно… Я плохоповесила шторы. Они упали с карниза, я запуталась и едва не задохнулась… Нотолько как они могли так далеко отлететь от окна? – простонала тетяНинель, выдвигая ящичек с лекарствами.

Таня почувствовала, что ее тетке неловко, чтоона предстала перед девчонкой в таком глупом виде.

Таня хотела пояснить, что Черные Шторы никогоне душат. Они только подглядывают сны, чтобы потом целые дни их показывать. Нодядя Герман не дал ей и рта открыть. Придя в себя и обнаружив, что Таня у них вспальне, он стал подпрыгивать на месте и вопить:

– А ты что тут встала? А ну марш спать,пока я не сдал тебя в приют! Что за моду взяла шастать ночами по квартире?..

– Посмотрите туда! – сказала Таня,кивая на тетю Нинель.

Дядя Герман обернулся.

– Погоди, Нинеличка, ты пьешь уже третийпузырек валерьянки! Так ты успокоишься насмерть! – забеспокоился он.

– Меня всю колотит! – сказала тетяНинель замороженным голосом.

Дядя Герман решительно взял Таню за плечи ивыставил ее за дверь. Но еще раньше, чем дверь захлопнулась, девочка увидела,что Черные Шторы уже вовсю отражают какие-то синие котлетки с лапками, водящиехоровод вокруг здоровенной елки со стволом из колбасы и ветками из сосисок… Таквот какие сны снились тете Нинели, третью неделю безуспешно пытавшейся влезть вновое платье!

Таня постучала себя согнутым пальцем по лбу ивернулась на диван. Подумав про себя, какие же все-таки Дурневы олухи, онаснова собралась лечь спать, как вдруг в форточку настойчиво забарабанили.

За окном висел все тот же купидончик,ухитрившийся обернуться туда-сюда удивительно быстро: всего за одну ночь.