по спине и плакала, прильнув щекой к истлевшей одёже, не замечая ни смрада гнилостного, ни могильного холода. Дождался Ратко, когда жена нарыдается и отстранил её от себя, глядя глазами белёсыми, что раньше согревали медовым теплом. Только сейчас поняла Сияна, кто перед ней. Ревенант — живой покойник. Яростно замотала она головой, да закричала про себя: "Любого любить буду! Хоть живого, хоть мёртвого». Он словно прочёл её мысли. Коснулся холодными скрюченными пальцами бледного её лица и покачал головой. Будто прощаясь. Потом снял браслет свой, потемневший от времени и крови, протянул со словами.

— Всегда любить тебя буду, хоть на этом свете, хоть на том.

И упал замертво. Опустилась Сияна на колени перед телом мужа. Не было слёз, видать выплакала все.

Обмыла она его, обрядила в новую рубаху, что ночами холодными любовно вышивала, да схоронила под тем кустом черёмухи, что когда-то он за ней подглядывал. Браслеты их там же прикопала и сердце своё оставила. Кинув последний ком земли на свежий холм, Сияна улыбнулась.

— Спи спокойно, любовь моя. Скоро свидимся.

Когда я закончила, окружающие сидели с такими скорбными лицами, словно действительно кто-то умер. В воцарившейся тишине отчётливо слышалось потрескивание факелов. Богдан нервно теребил серьгу и смотрел себе на колени. Одна из гномих украдкой утирала слезы, а Деяна всхлипывала в голос. Я опустила голову, взяла бокал и выпила половину, чтобы промочить горло. Нужно было рассказать что-то повеселее. Елик стукнул ладонью по поверхности стола, и я вздрогнула. Вот момент истины, сейчас либо пан, либо пропал. Глава гномов встал и поднял кубок.

— Что ж, славная история, — громогласно возвестил он.

В ответ по залу пронеслись восторженные возгласы и звук бьющихся друг об друга бокалов. Я поняла, что задерживала дыхание и теперь облегчённо выдохнула.

Богдан с аппетитом наворачивал жаркое, а я налегала на ель, который пах яблоками и пряными травами, и был приятным на вкус. Голова гудела от выпитого, гомона голосов и чадящих факелов. Загремели барабаны, заныли флейты, и началась культурная программа. Елик попросил разрешения у Богдана потанцевать со мной, тот согласно кивнул. Меня возмутило такое обращение, но перечить не стала. Нужно уважить хозяина. Я натянула улыбку и вышла с ним в центр зала. При его немалых габаритах двигался Елик отлично и вёл со знанием дела. После меня вернули Богдану, и уже он кружил по залу. Потом меня перехватил другой гном. Лица сливались, я столько улыбалась за этот вечер, что скулы болели. Когда музыка замедлила темп, снова передали Богдану. Я повисла у него на шее и устроила голову на плече.

— Ну что, наклюкалась?

Я выдала вялое угу. Мозг перестал подчиняться и ушёл в спящий режим. Звуки музыки вибрировали в желудке, заставляя содержимое подпрыгивать к горлу. Хотелось одного — лечь и не двигаться. Тело стало ватным и неподатливым. Отяжелевшие веки опускались сами собой. В памяти остались только темные коридоры, мерклый свет ламп, келья с небольшой кроватью, жёсткий матрас, пахнущий сеном, и тяжёлое меховое одеяло.

— Всё кружится, сейчас я упаду.

— Я тебя держу, — голос Богдана у самого уха.

— Крепко?

— Очень. Спи.

***

Пробуждение было жарким. Я оказалась плотно прижата спиной к горячей груди Богдана. Он закинул на меня все конечности так, что не удалось пошевелиться. Воспоминания калейдоскопом замелькали на периферии сознания. Язык прилип к нёбу, и я с трудом разомкнула сухие губы.

— Богдан, ты меня задушишь.

Он заворочался, но не отодвинулся и на сантиметр. Его ладонь на моей талии плотнее прижалась к телу. Пальцы теребили тонкую ткань рубашки в попытке её задрать. Я скинула руку и отодвинулась.

— Сама сказала, чтобы крепче держал.

— А ты и рад стараться.

Он издал смешок и перекатился на спину.

— Как себя чувствуешь?

— Плохо, — призналась я. — Голова болит.

— Ты такая забавная, когда пьяная.

— Да? — я перевернулась на другой бок и вопросительно посмотрела на него. — Что я сделала?

— Гусарила: пила как не в себя, танцевала со всеми.

— Чёрт! Почему ты меня не остановил?

— Да ты была unstoppable вчера.

— Чёрт!

— Хорош чертыхаться.

— Я не напивалась с института. Ненавижу, когда ситуация выходит из-под контроля.

— Всё нормально, расслабляться иногда полезно. Тем более я пристально за тобой наблюдал и увел, когда ты дошла до кондиции. Заметь, даже этим не воспользовался. Можешь поцеловать меня за это.

— Сейчас точно не стоит.

Он хитро прищурился.

— Хорошо, потом отблагодаришь.

Я решила перевести тему в безопасное русло и спросила.

— О чём с тобой говорил Елик, когда я ушла с Деяной?

— Да так, о жизни расспрашивал. Я наплёл, что нашу деревню разорили оборотни. Вот и направляемся в Симлас, а оттуда поплывём в Ринтас к родственникам.

— У тебя появился талант к сочинительству? Я тебе такой скилл не прописывала.

— Опять ты за своё! Я реальный и хочу, чтобы таким ты меня воспринимала.

Он вскочил с постели и стал порывисто натягивать одежду. У меня глаза расширились от удивления, не ожидала, что Богдана можно вывести из себя.

— Ладно не злись, я просто пошутила.

— Не шути так больше. Пожалуйста.

Он ловко намотал на ноги портянки и натянул выданные гномами кожаные сапоги с высоким голенищем. Бросил напоследок, что ждёт в трапезной и ушёл, хлопнув дверью. Я слезла с кровати и принялась одеваться. Промучившись с портянками, я плюнула и решила отказаться от сапог. Только мозолей не хватало. Можно было попросить помощи у Богдана, но вспомнив как действуют прикосновения на нас обоих, отказалась от затеи. Совсем избегать телесных контактов не получится, но и по возможности нужно свести их к минимуму. Я обула кроссовки и пошла искать столовую.

На завтрак подали серый хлеб, ароматный сыр, варёные перепелиные яйца и сочащиеся жиром румяные колбаски. Я не смогла ничего из этого проглотить. Меня мутило. Дородная женщина со светлой бородой, заплетённой в косички, поставила передо мной кружку с густо пахнущим отваром. Он имел кисловатый привкус ягод и трав. Я сделала большой глоток. Тёмная холодная жидкость провалилась в желудок, и дурнота отступила. Голова прояснилась. Богдан принял наполненную флягу и ломти хлеба с сыром завёрнутые в тряпицу. Он убрал всё в заплечный мешок и поблагодарил за помощь. Елик даже выделил провожатого.

— Карик выведет вас коротким путём через пещеры, там до порта всего ничего.

— Спасибо, — я искренне улыбнулась.

— Это вам спасибо, давно не было у нас таких хороших гостей. А хорошим людям надо помогать.

Он покопался в кармане и выудил пару колец из красного металла. Их опоясывала руническая вязь, которая поблёскивала