Этот голос вызывал у меня исключительно неприятные воспоминания…

Я заставил себя отвести взгляд от Сефизы: оказывается, следом за ней в камеру зашла странная женщина с наполовину механическим телом, очевидно, предводительница мятежников. Она скрестила руки на груди и окинула всех собравшихся в помещении цепким взглядом.

Как давно она здесь стоит? Неужели я испытал такое бесконечное облегчение при виде Сефизы, настолько расслабился, что позабыл обо всем на свете и даже не заметил, что девушка явилась сюда не одна?

Я ни капли не сомневался: все началось именно с этой женщины. Именно она придумала коварный план, она подбила Сефизу обвести меня вокруг пальца. Именно она заставила меня отдать ей души Эвридики и Залатанного и присвоила их себе…

Чувствовалось, что от этой женщины исходит огромная опасность.

– Ну, лично я ничего тебе не обещал, весталка, – немедленно возразил Хальфдан, а потом повернулся к Сефизе.

Девушка все еще стояла рядом со мной. Так близко, что я совершенно не мог сосредоточиться, не мог собраться с мыслями и осознать, что происходит.

– Что это ты делаешь? – удивленно поинтересовался молодой человек, обращаясь к Сефизе.

Внезапно я сообразил, что она только что поцарапала ладонь своей здоровой руки металлическим ногтем. Затем она потянулась к моему лицу и коснулась окровавленными пальцами моего сломанного носа.

– Нельзя оставлять его в таком состоянии, – извиняющимся тоном пробормотала она. – Если ничего не предпринять, из раны снова может пойти кровь…

Я подавил стон: под воздействием целительной силы девушки сломанные кости начали срастаться…

Потом вдруг я понял, что все это уже слишком.

Слишком болезненно.

Слишком унизительно.

Слишком приятно и невыносимо одновременно.

Я дернул головой, пытаясь отстраниться от рук Сефизы, и яростно выпалил:

– Прекрати! – Слова сорвались с губ прежде, чем я успел их удержать. – Не прикасайся ко мне! Никогда больше меня не трогай!

От прикосновений Сефизы я совершенно терял разум.

Сейчас я напрочь забыл о своих цепях и ее обмане; я мог думать лишь о чувственном изгибе губ Сефизы, о нашем поцелуе, его свежести и нежности; я думал о том, что готов пожертвовать достоинством и свободой, от всего отказаться – только бы эта девушка снова меня поцеловала…

Я больше не желаю быть дураком, которым так легко манипулировать, не хочу тонуть в человеческих чувствах и переживаниях, владевших мною какое-то время. Отныне я больше ничего не хочу от Сефизы.

Сефиза нахмурилась. Однако она не позволила мне высвободиться и решительно ухватила меня за волосы, крепко, но не грубо, не давая мне отвернуться. Затем она прижала ладонь к моей скуле, вероятно, вознамерившись залечить все раны, которые нанес мне ее приятель.

– Пожалуйста, Верлен, – прошептала она мне на ухо, так что ее слышал только я. – Прошу тебя…

Внезапно я ощутил давление в затылке, а в следующий миг провалился в другой мир, вопреки своей воле увлекаемый туда Сефизой. Сопротивляться я не мог, потому что пребывал в полном душевном раздрае. Однако недоверие не позволило мне появиться перед девушкой на обычном месте, на моем берегу реки. Вместо этого я оказался среди полуразрушенных колонн, вдали от потока и Сефизы.

– Верлен! – позвала она меня издалека. Кажется, она, как обычно, была на своем берегу. – Верлен, где ты? Я знаю, что ты здесь! Проклятие, покажись!

Некоторое время я хотел и не решался выходить к ней, хотя сгорал от желания выслушать то, что она хочет мне сказать. В конце концов я сдался и сел у подножия одной из высоких беломраморных колонн, составлявших бескрайний лабиринт.

Одна только мысль о том, что я увижу здесь Сефизу, снова заговорю с ней, была для меня невыносима. Я устал чувствовать, как мое сердце бьется в агонии и останавливается, а потом вновь и вновь возрождается, каждый раз реагируя на двусмысленное слово, обманчивое движение…

Сломленный, ввергнутый в глубочайшее уныние, я сидел неподвижно, терпеливо ожидая, пока Сефиза отчается и вернет нас обоих в реальность.

Прежде чем у меня наконец открылись глаза, я совершил столько ошибок, причинил столько вреда, что никак не мог винить девушку за то, что она подстроила мне эту проклятую ловушку. Следует смиренно принять эту кару, раз уж Сефиза хочет отомстить мне именно так.

Пусть это будет не смерть, а тюрьма. Не избавление, а жизнь во мраке и цепях…

Да будет так, если это желание Сефизы.

С другой стороны, больше не будет путешествий в другой мир и двусмысленных слов. Я был слишком сильно ранен, у меня уже не осталось сил терпеть. Я понимал, что не смогу держаться, если опять поддамся бессмысленным сомнениям.

Я снова ощутил давление в затылке. В мгновение ока мы вновь оказались в узкой, лишенной окон комнате, рядом с женщиной с наполовину металлическим лицом и Хальфданом, настоящим возлюбленным Сефизы.

Девушка разочарованно вздохнула и отстранилась, пытаясь перехватить мой взгляд, в то время как я упорно отводил глаза.

– Мне нужно поговорить с существом наедине, – объявила она повелительным тоном, явно отказываясь сдаваться.

– Об этом не может быть и речи! – возмутился Хальфдан, глядя то на меня, то на Сефизу. – Тебе не кажется, что ты уже достаточно потратила времени на этого урода? Тебе больше не нужно терпеть его присутствие. Теперь он здесь. Благодаря тебе у нас в руках один из сыновей Ориона. Ты сделала достаточно, поверь.

Тут вмешалась предводительница. Не обращая внимания на слова молодого человека, она обратилась к Сефизе:

– Если я окажу тебе эту услугу, ты дашь мне слово, что впредь будешь неукоснительно выполнять мои указания? Обещаешь ли ты сосредоточиться только на нашей общей цели и больше никогда не уклоняться от нее?

Глава 10

Сефиза склонила голову, ее опущенные руки сжались в кулаки. Потом она проговорила спокойным голосом:

– Даю тебе слово, Элдрис. Я поняла. Я сумею довести до конца нашу миссию и отрешусь от всего остального.

– Хорошо, – одобрительно произнесла странная женщина. – В таком случае у тебя