веки и сразу увидел свою левую руку – она была поднята над головой и закована в толстые кандалы, а протянувшиеся над ними цепи крепились к стене. Я рискнул пошевелить правой рукой, но получил тот же результат, после чего окончательно пришел в себя.

Я в плену – теперь в этом нет никаких сомнений.

Помещение тонуло в полумраке, но все же я разглядел, что моя камера отличается от тех, что я видел прежде. Пол, на котором я стоял, не был вымощен каменными плитами, он состоял из холодных и гладких металлических листов. Значит, я нахожусь не в Соборе Вечности, а скорее в одном из районов Стального города.

Память о недавних событиях не спешила ко мне возвращаться, и я никак не мог сообразить, как сюда попал…

Превозмогая боль, я попытался пошевелить запрокинутой головой, и меня тут же скрутила чудовищной силы судорога. Я слишком много времени провел в этой позе, скрученный цепями. Более того, верхняя часть спины нестерпимо болела, словно мне за шиворот насыпали раскаленных углей.

Кандалы удерживали меня на месте, растягивая руки вверх и в стороны, так что я едва мог принять сидячее положение, – крайне неудобная поза, от которой ныли все мышцы и болели суставы.

Я рефлекторно дернулся вверх, раз, другой, третий, сильно натянув тяжелые цепи. Гнев придавал мне сил. Увы, напрасно…

Все, чего я добился, – это новые ссадины на запястьях и неприятный металлический звон кандалов. Меня заковали на совесть. Даже сила полубога не помогла мне разорвать цепи.

Не сумев освободиться, я снова стал оглядывать свою тюрьму. Из-под закрытой двери камеры сочилась слабая полоска света. Глаза постепенно привыкали к окружающему полумраку, и я сообразил, что нахожусь в тесном, лишенном окон помещении. Очевидно, кроме меня, в камере никого не было, однако постоянно раздавалось какое-то странное шуршание, причем где-то совсем рядом со мной…

Внезапно боковым зрением я заметил очертания каких-то странных предметов, зажатых в узком пространстве между мной и стенами.

В темноте у меня за спиной что-то постоянно шевелилось, и до сих пор я не видел, что это такое.

Окаменев от ужаса, я быстро повернул голову, стараясь лучше рассмотреть непонятные шелестящие штуковины.

Одна из них резко взмыла вверх и ударилась о стену – раздался глухой звук. Надо мной раскинулись два огромных черных крыла, а их основания росли у меня из спины, на уровне лопаток.

От потрясения и изумления я не сумел сдержать хриплый вскрик.

Только теперь до меня дошло, что эти странные члены принадлежат мне…

Эти крылья – новое продолжение моего тела, которое, очевидно, мутировало настолько, что на этот раз изменилось даже внешне.

Проклятие, что же со мной случилось?

Потом я внезапно все вспомнил.

Смерть Эвридики, отчаянный побег вместе с Сефизой, на который мы решились, спасаясь от гнева моего отца. Мои попытки вернуть блуждающую душу: я так и не сумел отправить ее в землю – в тело лучшего друга Сефизы. После этой болезненной процедуры меня охватила страшная слабость, а затем в дело вмешались мятежники, целая банда заговорщиков. В конце концов у меня отобрали драгоценные сущности, которые я носил в себе…

Я угодил в хитро расставленную ловушку, стал жертвой сложной махинации, задуманной уже очень давно, а вокруг пальца меня обвела девушка, которой я дорожил больше всего на свете. Единственная, кому я доверял.

Сефиза, моя родственная душа, девушка, которую я любил в этой жизни и в предыдущей, та, на кого я возлагал все свои надежды, меня предала.

Я не мог в это поверить, случившееся просто не укладывалось у меня в голове.

И все же факт остается фактом: Сефиза нарочно привела меня сюда и сдала членам своей банды.

Эта группировка имеет четкую организацию и ясную, стройную иерархию, располагает невероятно продуманными планами, а также в курсе всех моих секретов – от мельчайших до наиболее значимых, кроме, разумеется, самых личных…

Этим людям известны государственные секреты, о которых не должен знать никто, за исключением нескольких избранных персон из правительства и военных.

Каким-то образом Сефизе удавалось передавать своим сообщникам все сведения, полученные от меня за время ее пребывания в Соборе, – иначе и быть не может. Она вместе с мятежниками устроила мне засаду, использовала нашу священную связь, чтобы вертеть мною, как куклой.

В первые дни нашего знакомства она была честна и выказывала свои истинные чувства – отвращение и враждебность. А потом начала коварную игру. Ради достижения своих целей она притворилась, что испытывает ко мне привязанность, и будь я умнее – непременно задумался бы о причинах столь внезапной и немыслимой перемены.

Я оказался насколько глуп, что поверил, будто мои чувства к ней взаимны. В своем ослеплении я даже осмелился воображать, будто ее ненависть ко мне не станет непреодолимой преградой, разделившей нас навсегда…

Тем не менее, надо признать, у меня все же были основания попасться на крючок: в этой игре Сефиза зашла очень далеко, даже пожертвовала собой ради моего спасения. Тот ее поступок выглядел форменным безумием, но, очевидно, она и ее банда слишком сильно нуждались в моих способностях и не могли допустить моей гибели.

Я покачал головой, не в силах признать очевидное. Мне хотелось думать, что есть другие причины, другие объяснения тому, что Сефиза привела меня прямиком в ловушку.

Нет, нужно взглянуть правде в глаза: я узник, заточен в лишенную окон камеру и моя жизнь сейчас полностью зависит от сообщников Сефизы и от их проклятой организации. Именно к этому изначально стремилась Сефиза, и нет никаких оснований предполагать обратное.

С моих губ сорвался хриплый стон, я изо всех сил старался не впасть в черное отчаяние.

Я все потерял.

Я лишился всего и… ни о чем не жалел.

Я совершенно не переживал из-за того, что предал отца, выступил против него и ушел с поста Тени. Я не сожалел о том, что пришлось убить родную сестру и свести на нет все свои шансы войти однажды в Пантеон богов. Не скорбел ни о своих обязанностях Палача, ни о многочисленных привилегиях, которые давал мне этот пост. Вообще-то, ничто не ранило меня так сильно и