– Не могу сказать тебе этого в глаза. Не хочу, чтобы ты возгордился. Догадайся сам, пока будешь ждать меня.

Пациентка Мэри не выходила из дома, и, справедливо рассудив, что она скорее всего не одета, Мэри оставила Джеймса на улице. Но женщина, не страдая излишней скромностью, пожелала проводить мисс Клибборн до двери.

– Не дай Бог, он увидит вас! – в тревоге воскликнула Мэри, отстранив женщину от двери.

– Ничего страшного. Я замужняя женщина. Вам тоже предстоит пройти через это, мисс.

Покраснев, Мэри вернулась к своему возлюбленному. Она надеялась, что он ничего не заметил.

– Как трудно научить этих людей вести себя достойно. Иногда кажется, что низшим классам неведомо чувство приличия.

– В чем дело?

– Ничего такого, что я могла бы сказать тебе, – смутилась Мэри. – Она спрашивала о моем молодом человеке и очень хотела увидеть тебя.

– Правда? И откуда она знает, что у тебя есть молодой человек?

– Ой, да все это знают! В Примптоне секрета не утаишь. Кроме того, я не стыжусь этого. А ты?

– У меня нет молодого человека.

Мэри рассмеялась.

Они пошли дальше. Утро выдалось прохладным и ясным, щеки Мэри горели здоровым румянцем. Синее небо и бодрящий воздух добавляли девушке уверенности в себе, убеждая в том, что цели у нее благородные, а сердце искреннее. Земля чуть пружинила под ногами, а дорога извилистой лентой уходила вдаль. Приятные запахи доносились с полей и от ферм, мимо которых они проходили. Радостно пели жаворонки, воробьи копошились в зеленых изгородях. Боярышник покрылся листочками, яркими и зелеными, повсюду виднелись полевые цветы, лютики и вероники. Очарование природы несколько притупило озабоченность Джеймса. Он облокотился на ворота и какое-то время наблюдал за коровами, лениво жующими траву. Мэри распирала энергия, и ей не терпелось продолжить начатое.

– Нам не следует терять времени, ленивец ты мой! – весело воскликнула она. – Я должна закончить обход к часу дня, а у нас еще масса дел.

– Разве ты не можешь заглянуть к ним в другое время?

Сердце Джеймса смягчилось. На мгновение он подумал, что им с Мэри удастся понять друг друга, если они бесцельно побродят по дорогам, болтая обо всем на свете. Солнце, полевые цветы, легкий ветерок помогут вернуть прежние чувства.

Но Мэри ответила отказом:

– Ты знаешь, я готова на все, чтобы порадовать тебя, Джейми. Но даже ради тебя я не могу пренебречь своими обязанностями.

– Разумеется, ты совершенно права. В сущности, это не имеет значения.

Они подошли к другому коттеджу, и на этот раз Мэри позволила Джеймсу войти.

– Тут живет бедный старик, – объяснила она. – Мне его очень жаль. И он всегда благодарен за то, что я делаю для него.

Старик лежал в кровати и корчился от боли.

– Ох, как же вам неудобно! – воскликнула Мэри. – Бедняжка! Кто так положил подушки?

– Моя дочь, мисс.

– Мне придется поговорить с ней. Она должна знать, что хорошо, а что – нет.

Мисс Клибборн осторожно вытащила подушки, разгладила их и вернула на место.

– Так мне очень больно, мисс. Только когда они подпирают голову, боль уменьшается.

– Ерунда, Джон! – весело воскликнула Мэри. – Не может вам быть удобно, если голова свешивается набок. Так вам гораздо лучше.

Джеймс, видя, что лицо старика искажено от боли, вмешался:

– Ты не думаешь, что подушки следует вернуть на место? Ему станет легче.

– Глупости, Джейми! Голова должна быть выше тела.

– Пожалуйста, мисс. Когда подушки так лежат, мне очень больно. Я не вынесу этого.

– Вынесете! Вы должны показать выдержку и терпение. Помните: Бог посылает нам боль, чтобы испытать нас. Подумайте о Господе нашем, молчаливо страдающем на кресте.

– Ты подвергаешь его ненужным мучениям, Мэри, – заметил Джеймс. – Он наверняка знает, как ему удобнее.

– Дело только в его упрямстве. Эти люди всегда жалуются. Признай, что в уходе за людьми я понимаю больше, чем ты, Джейми.

Джеймс нахмурился, но промолчал.

– Я пришлю вам суп, Джон, – пообещала Мэри, когда они уходили. – Знаешь, невозможно убедить этих людей сделать что-то правильно, – обратилась она к Джеймсу. – Столько усилий приходится применять, объясняя, что для них лучше.

Джеймс снова предпочел промолчать.

Они прошли лишь несколько ярдов, когда мимо них в высоком двухколесном экипаже проехал мужчина. Мэри покраснела. Она смотрела прямо перед собой, стараясь не встретиться взглядом с мужчиной и делая вид, что не видит его.

– Ох, – внезапно вырвалось у нее, – он едет к Джону.

– Кто это?

– Доктор Хиггингс… отвратительный, вульгарный человек. По отношению ко мне он повел себя безобразно грубо, и теперь я подчеркнуто не замечаю его.

– Правда?

– Да, он вел себя возмутительно. Я терпеть не могу врачей, они всюду суют свой нос. И думают, что никто, кроме них, ничего не смыслит в лечении! Он лечил женщину, одну из моих пациенток, и я, конечно же, знала, что ей нужно. Слабой и больной, ей требовалось укрепляющее средство, и я послала ей бутылку портвейна. После этого доктор Хиггинс приехал к нам домой, чтобы поговорить со мной. Он не джентльмен, поверь мне, и держался просто вызывающе! «Я к вам насчет миссис Гэнди, – начал он. – Я предписал ей отказаться от стимулирующих средств и вдруг узнаю, что вы прислали ей бутылку портвейна». «Я подумала, что портвейн пойдет ей на пользу, – ответила я. – Она говорила мне, что вы велели ей ни к чему такому не прикасаться, но решила, что от капли портвейна хуже не станет». И услышала от него: «Настоятельно прошу вас не заниматься тем, чего вы совершенно не понимаете». «Я хотела бы напомнить вам, что вы говорите с дамой», – возразила я. «Мне это безразлично, – ответил мне этот грубиян. – Я не разрешаю вам вмешиваться в лечение моих пациентов. Портвейн я забрал и прошу вас понять, что нельзя посылать ей новую бутылку».

Тут, признаюсь, я вышла из себя: «Полагаю, вы взяли портвейн, чтобы выпить его». Знаешь, что он сделал? Расхохотался: «Бутылка такого портвейна стоит в местной лавке два шиллинга. Святые нас поддерживают».

Джеймс подавил улыбку.

– «Вы наглец! – воскликнула я. – Как вам не стыдно так говорить с женщиной! Я немедленно пошлю миссис Гэнди другую бутылку, и это не ваше дело, сколько она стоит!». «Если вы сделаете это и что-нибудь случится, клянусь Богом, я подам на вас в суд за непредумышленное убийство», – пообещал он. Я позвонила в колокольчик. «Покиньте этот дом и больше никогда не смейте приходить сюда!» Как по-твоему, Джейми, я поступила правильно?

– Моя дорогая Мэри, ты всегда поступаешь правильно!