– Когда это было? – Павел достал блокнот и ручку.

– Дай сообразить? – Николай Владимирович поднял глаза вверх. – Лет шесть назад. Да. Где-то так. Но мне этот малец сразу понравился. Чем-то он покойного Кирку мне напомнил. Такой же серьезный, самостоятельный… К старшим прислушивается.

– Как часто вы виделись?

– Ну как часто? Он – занятой человек, когда его машина ремонта требовала – приезжал. Иногда заглядывал просто так… Поверишь ли, сидели в моем допотопном гараже и беседовали. Несколько раз брал меня прокатиться на яхте своей. У него маленькая яхта была, так мы по Истре катались, выходили на канал… хорошо было. Плывешь себе, вода вокруг плещется. Пивко же опять холодненькое, закусон всякий…

– Э-э-э-э. – Дальше Павел не мог точно сформулировать свой вопрос. Вернее, он понимал, что это прозвучит крайне бестактно. А хотел он спросить попросту о том, что могло связывать успешного карьериста Филиппа Рогова и простого автомеханика Николая Лисенкова. Но как бы это поизящнее сформулировать… Чтобы не прозвучало слишком обидно… – Как вы думаете: почему Филипп тянулся к вам?

– Так это, думаю, понятно: машинки он любил – это раз. А потом у мальца отца не было. Вот ему и хотелось мужского общества, чтобы просто посидеть. Поговорить…

– Делился ли он с вами какими-то проблемами на работе?

– Да что я в его работе понимал? Он то на бирже играл, то у какого-то депутата был помощником. Для меня все эти современные работы – лес темный. Если бы он и поделился проблемами, что бы я мог ему посоветовать… – Здесь Николай Лисенков сделал движение, которое не ускользнула от Паши. Он как будто бы задумался… над чем-то…

– Если вам есть что сказать – говорите… – попросил Павел.

– Вообще-то, в последний раз, когда мы виделись, мне показалось, что он как-то посерьезнел. Словно над чем-то усиленно думал. Так бывает, когда какая-то проблема не оставляет. Бьешься над ней, мучаешься… Я даже спросил его: ты чего, Филипп? А он вскинул глаза и ничего не ответил.

– Вы встречались в гараже?

– Нет, я его к себе пригласил. Обстановка у меня неважная, ремонт давно надо сделать, но он никогда этого не показывал… Я еще пошутил тогда: может, жениться надумал? А он так встрепенулся: нет-нет… Я об этом даже и не думал… А я в ответ на его слова еще хмыкнул: как это не думал, разве судьба будет спрашивать. В один прекрасный день встретишь девчонку и поймешь, что пропал.

– У него же есть знакомая… Марина Байрюк. Его любовница.

Но Лисенков только махнул рукой.

– Не нужна она ему. Это он так… баловался. Всерьез он Маринку никогда не воспринимал. Мне достаточно было посмотреть на них вместе, как все встало на свои места. Проходная она у него… Больше и сказать нечего.

– Но она говорит, что была ему близким человеком. Они собирались пожениться.

– Ну мало ли что бабы скажут. Их хлебом не корми, дай поскорее парня охомутать. Уже в мечтах колечко золотое на пальце видят. А Филипп жених завидный был… Все при нем: и квартира, и тачка хорошая, и сам красавец. Извини, что я так говорю, но сегодня девахи, как ты знаешь, весьма меркантильны. Это не то, как мы с Вероникой поженились. Ни кола ни двора… Да ладно, что о нас-то говорить… Эх, Филипп. Ну как же так…

– Была ли у Филиппа другая женщина?

Николай Владимирович развел руками.

– Неизвестно… Не знаю… Хотя, впрочем… – Он запнулся.

– Что? – встрепенулся Павел. Ручка застыла над листом бумаги.

– Один раз я видел его с девчонкой. Как он на нее смотрел! Эх…

– Кто она?

– Не знаю. Я видел их на улице. На перекрестке. Хотел махнуть рукой, поприветствовать Филиппа, но машины скрыли нас друг от друга, а потом, когда я посмотрел на то место, где они стояли, там уже никого не было.

– Как она выглядела?

Николай Владимирович почесал в затылке.

– Такая шатенка. Среднего роста. Симпатичная… Больше ничего сказать не могу.

– Ясно. Значит, Филипп Рогов, имея постоянную любовницу, крутил роман еще с одной девушкой.

– Слушай, – непонятно почему разозлился на него Лисенков, – я не говорю, что он крутил романы. Просто я видел его с девчонкой. Может, это его давняя подруга. Одноклассница там или кто еще…

– Больше вы ее с ним не видели? В ваше поле зрения она не попадала?

– Нет.

– А вы ни о чем не расспрашивали?

– Послушайте, – почему-то снова рассердился Лисенков. – Я знаю, о чем можно было расспрашивать Филиппа, а о чем – нет. Я к нему в душу не лез. Дистанцию соблюдал.

– Хорошо. Я вас понял.

Внезапно Пашин собеседник обмяк:

– Как жалко пацана-то. За что его так?

– Будем выяснять.

– Поймают убийцу?

– Следствие будет использовать для этого все имеющиеся ресурсы. Может быть, вы вспомните что-то еще… Расскажите о том, как он был у вас, когда вы виделись в последний раз… Постарайтесь все обозначить по порядку. Ничего не перепутать. Для следствия это важно.

– Да, я все понимаю. Но сказать что-то особенное не могу. – Пиво было уже выпито.

– Еще закажем? – предложил Павел.

– Ни-ни. Я свою норму знаю. Печень берегу. Так что, начальничек, все в ажуре, как говаривала моя покойная Вероника… Филипп приехал. Посидел в гараже совсем немного, потом говорит дядь Коля пошли к тебе… Посидим там… Я немного замялся. Обстановка у меня не очень. Но Филипп словно понял, о чем я думаю, и сказал, что он на дизайн интерьера не смотрит. Я так сообразил, что он хочет немного расслабиться, уж очень задумчивый был, как не в себе… По дороге мы купили еды, Филипп купил… Пивко там… Пришли. Я стол накрыл. Посидели…

– О чем говорили?

– О машинах. О гонках… Потом кто-то позвонил, и Филипп заторопился… Вот и все. Кто бы знал, что вижу его в последний раз… – Голос Лисенкова дрогнул.

– Кем были его родители?

– Они умерли… Он был сиротой…

Павла терзало смутное недовольство. Что-то ускользало…

– Ладно. – Паша с шумом захлопнул блокнот. – Я вам оставлю свои телефоны. И личный, и служебный. Звоните, если что-то вспомните еще.

– Конечно…

* * *

Когда Павлу позвонила Анна и рассказала о пропавшей Ольге Шифман, он не поверил своим ушам.

– Так-так, – сказал он, проговаривая Аннины слова про себя. – Так-так.

Он-то помнил портрет убитого Филиппа Рогова с размашистой подписью внизу: Ольга Шиф…

В этом ритме, казалось, было успокоение. Или он ошибался? Какой там покой? Откуда? У них в родительском доме до сих пор висят часы, доставшиеся от бабушки. Старые, с маятником. Их тиканье всегда успокаивало.