Разница заключалась в масштабах. Воровал Поддавал-пил безудержно, вдохновенно и с размахом, за что и был неоднократно бит. Не увольняли его из магазина только по одной причине - жизнь без Тараса стала бы намного скучнее.

"Якщо украсты одну бутылку водкы - цэ заметят, а стащишь ящик - нихто и внимания не обратыт", - любил пооткровенничать за бутылочкой хохол-клептоман.

Поддавал-пил воровал все, что видел и до чего могли дотянуться его толстенькие коротенькие ручки. Соль, лук, яйца и мясо, выделяемые для производства, он неизменно прикарманивал, справедливо полагая, что переводить столь ценные продукты на пельмени, которые потом неизвестно какая падла сожрет, - настоящее преступление.

С мукой дело обстояло немного сложнее - из одной воды тесто не замесишь, - и Тарасу пришлось примириться с мыслью, что этот мир, увы, несовершенен. Вместо мяса он запихивал внутрь пельменей перемолотые потроха, подтухшее в жару на лотках мясо, испорченные колбасы, беконы, грудинки.

Когда Тарас рано поутру включал свой агрегат, внутри раздавался жалобный писк перемалываемых в фарш крыс, хруст обращаемых в фарш тараканов.

- М'ясо, - блаженно улыбался Поддавал-пил. - Свижэ м'яско для дорогого потребителя.

То, что никто не умер, отравившись пельменями объясняется лишь знаменитой стойкостью русского на рода, взращенного на советской вареной колбасе. Те" не менее жаркие баталии с оскорбленными в лучшиз чувствах покупателями случались, но завершались они, как правило, тем, что в книге жалоб и предложений, той самой, где предложение было только одно: "уволить всех", появлялась новая, полная страстного негодования запись.

- Слышал новость? Поддавал-пил на кошек перешел, - с ходу проинформировал Дениса Глеб Бычков. - у него теперь новый девиз: "В ночи уси кишки - кролыкы".

- Кишки? - изумился журналист. - Какие еще кишки?

- "Кишки" - это "кошки", по-украински. Учить надо, брат, иностранные языки. А по-русски это будет:

"Ночью все кошки - кролики".

- То есть Тарас теперь кошек ест?

- Зачем ест? - пожал плечами Бык. - В пельмени их кладет. Осень ведь. Холодно стало. Мясо на лотках больше не тухнет, а хорошее на пельмени жалко переводить. Теперь он, как выпьет, так и говорит с задумчивым таким видом: "Вы не любытэ кишок? Та вы не вмиетэ их готувати". Перевожу: "Вы не любите кошек? Да вы их готовить не умеете!"

- А почему Поддавал-пил по ночам за кошками охотится? Днем ведь удобнее.

- Сначала он днем их ловил, - хмыкнул Бычков. - Попытался у банкира из особняка, что стоит через два дома от магазина, персидского котяру спереть. Оказалось, банкир за этого кошака на выставке три тысячи долларов выложил. Охрана так отходила нашего кошколова - неделю отлеживался.

- Жуткое дело, - покачал головой журналист.

- Ничего, Тарасу к побоям не привыкать. Замдиректора его за воровство чуть ли не каждый день лупит. Только вчера решил окорок украсть - здоровенный та-й. Подхватил, понес из магазина, а в самых дверях с Зоей столкнулся. Так, представляешь, этот дурак от страха окорок на пол бросил. Козлодемьянской и в голову бы не пришло, что он ворует, - решила бы, что в машину собирается грузить Для лоточников. Шуму было... Ну, ты представляешь?

- Представляю, - сочувственно кивнул Денис. - нo лучше под горячую руку не попадаться. Я вот о чем тел спросить. Ты случайно не в курсе, что там за история с трупом, который вроде сначала менты куда-то сплавляли, а потом из-за него большой шухер был?

- Нет, про такое не слышал. А что еще за труп? - заинтересовался Глеб.

- Пока не знаю. Психоз обещал рассказать, как приедет.

Дверь магазинчика распахнулась, и на порог, качнувшись, ступила поникшая фигура, в которой Бык и Денис с удивлением признали майора Зюзина.

- Паша! Какими судьбами? - Бычков вышел из-за прилавка навстречу приятелю. - Да что с тобой? Случилось что-то? На тебе лица нет!

- Н-ничего на мне нет, - по грязной щеке Паши скатилась крупная одинокая слеза. - И м-меня тоже нет. Нет м-майора Зюзина, п-понимаешь?

- Да ты, брат, пьян, - Глеб поддержал майора за локоть. - Рановато что-то ты набрался. Я думал, ты больше не пьешь на службе.

- А я н-не на службе, - возразил Зюзин. Бык вздохнул и покачал головой:

- Давай-ка пойдем в бар, посидим там, кофейку выпьем, перекусим, тебе сразу и полегчает. Денис, кликни из подсобки Андреича, пусть меня за прилавком подменит.

- С р-работы меня в-ышибли. С к-концами вышибли, п-представляешь? пожаловался Паша. - Где ж мне т-теперь, горемычному, г-голову приклонить?

- Вот в "Космосе-2" и приклонишь, - Глеб ласково похлопал майора по спине. - А за что же тебя с paботы выгнали?

- За т-труп, - уронив еще одну слезу, горестно об'яснил Зюзин. - За г-гребаный труп со свечкой и м-мaникюром.

* * *

- Так вот, эти падлы промурыжили меня в легавкe почти три часа, ничего толком не объяснили и даже нe извинились, - закончил изливать свои обиды Психоз. - Ей-богу, когда-нибудь я не выдержу и сниму сериал под названием "Менты как они есть".

- Ничего, будет и на нашей улице праздник, - утешил его Глеб Бычков и разлил по рюмкам припасенный специально для синяевского авторитета коньяк "Наполеон". - Как говорится, цыплят по осени стреляют. А насчет сериала - мысль хорошая.

За соседним столиком жалобно всхлипнул во сне майор Зюзин. В этот момент он напоминал Денису Иоанна Крестителя, точнее, его голову, лежащую на блюде: страдальческое лицо Паши покоилось в тарелке с салатом.

- Чтоб мусора жили на одну зарплату, - в сердцах произнес Губанов, пробуя коньяк на вкус.

- Тогда ментов в природе не останется. Вымрут, как динозавры, - заметил Бык.

- Почему это мы вымрем? - поинтересовался вошедший в бар Колюня Чупрун.

При виде опера Психоз сморщился, как от зубной боли.

- А вот и наша доблестная милиция, легка на помине, - усмехнулся Глеб. - Теперь в наличии полный набор - менты, бандиты, пролетариат, интеллигенция в лице представителя прессы и даже опальный "гиббон".

- Привет честной компании, - сказал опер, подсаживаясь за столик. - Так от чего все-таки мы вымрем?

- От собственной глупости, - проворчал Губанов. Он все еще злился из-за унизительного ареста в "Контрольном выстреле", но выяснять отношения на нейтральной территории апокалиптического магазинчика не хотел.

- В моей с-смерти прошу винить мою ж-жизнь, - печально пробормотал ненадолго пробудившийся Паша Зюзин.

Колоссальным усилием воли он приподнял голову с тарелки, окинул Колюню бессмысленным взглядом, не yзнал и, вновь погрузив лицо в салат, тонко и жалостливо захрапел.

-- А я и не надеялся тебя тут застать, - обратился к Юихозу Чупрун. На ловца и зверь бежит.