«Номер второй — Елена Иволгина, может быть использована наработе за рубежом, идеальный помощник, ведомый, жена сотрудника разведки,секретарь посольства. В случае самостоятельных действий нуждается в твердомконтроле, обладает необходимой жертвенностью.

Номер третий — Людмила Старцева, может быть использована дляособых операций за рубежом в качестве снайпера, ликвидатора, обладает твердыммужским характером, готова пожертвовать своим напарником во имя достиженияцели. Для нелегальной работы не подходит, не обладает должным аналитическимскладом ума и терпением. Рекомендовать в отдел специальных операций.

Номер четвертый — Гюльнара Азизова, терпеливая, выносливая,спокойная. Иногда проявляет излишнюю уступчивость. На нелегальной работе неможет быть использована, так как не обладает нужным аналитическим складом ума,умением полной приспосабливаемости и должной реакцией на неадекватные решения.Использовать для работы в тактических целях ПГУ.

Номер пятый — Татьяна Яковлева, излишне впечатлительна,доверчива, склонна к необдуманным импульсивным действиям. Не обладаетнеобходимыми аналитическими способностями, но присутствует необходимаякоммуникабельность, умение психологически прочувствовать ситуацию. Возможноиспользовать для работы в тактических целях ПГУ».

«Номер первый». — Генерал снова вернулся к Черновой. Подумалнемного и написал следующие строчки: «Обладает исключительными аналитическимиспособностями. По степени одаренности не имеет себе равных на курсе.Самостоятельна, готова к разумным компромиссам, достаточно независима.Абсолютно чувствует ситуацию. Интуитивно просчитывает варианты, даже не имеядостаточных данных. Рекомендовать для работы за рубежом в качествеагента-нелегала. Готова к самостоятельным действиям, может быть использована полинии ПГУ на самых важных стратегических направлениях».

Он еще подумал и дописал одну фразу: «Предлагаю досрочно, доокончания учебных курсов, присвоить ей звание лейтенанта и перейти киндивидуальной программе занятий».

Этот день она запомнила на всю жизнь. Может, потому, чтоиспытания этого дня оказались наиболее сильным нервным потрясением. А может,потому, что в молодости все воспринимается несколько иначе. С годами нервыутрачивают эластичность и все воспринимается уже по-другому.

С утра ничего не предвещало неприятностей. Все было какобычно. Сначала — два часа теоретического курса, затем два часа занятийпсихологией, и, наконец, они отправились на обычную, регулярно проводимуюстрельбу, в которой молодые женщины редко отличались. За исключением Милы,сумевшей каким-то образом освоить столь экзотический вид подготовки и регулярновыбивавшей до восьмидесяти пяти баллов из ста, у всех остальных успехи быликуда скромнее. В среднем курсантки их группы не выбивали больше семидесяти пяти— восьмидесяти очков. В этот день по непонятной причине Марина смазала первыйвыстрел, умудрившись вообще выбить тройку. И хотя потом она отстреляласьнеплохо, но на общем результате это сказалось, она набрала очков меньше всех —шестьдесят девять. Так плохо она еще никогда не стреляла. Впрочем, начальство ираньше не придавало особого значения этому элементу подготовки. Справедливосчиталось, что разведчик, думающий о своем пистолете, — плохой разведчик, а применившийоружие нелегал уже не может считаться нелегалом. Но по традиции все сотрудникиКГБ регулярно проверялись и на этом компоненте подготовки.

Однако в этот раз их не отпустили на привычный обеденныйперерыв, а попросили собраться в аудитории, где обычно проходили лекции поистории шпионажа, тактическому мастерству, искусству психологического мышленияи анализа. Молодые женщины собрались в аудитории, не зная, для чего их сюдаприглашают. За три года пребывания в этом «учебном заведении» у них обычно не бывалоизменений распорядка. Дисциплина среди сотрудников аппарата КГБ былаобразцово-показательной. И вот случился такой срыв.

В зал вошли несколько человек. Марина узнала лысогонезнакомца, старого знакомого ее отца, беседовавшего с ней три года назад вкабинете ректора МГИМО перед их распределением и временами даже появлявшегосяво время занятий. Идущая за ним Аркадия Самойловна была одета в строгий серыйкостюм и, как всегда, своим обычным недовольным взглядом смотрела на своихподопечных. Затем вошли еще двое. Один из них был уже знакомый по Москве ипамятной встрече с капитаном Бробиной психолог Лев Григорьевич. Второй был руководителемих подготовки — полковник Зотов.

Все четверо расположились за небольшим столом, усевшись,таким образом, перед пятью будущими агентами. У Марины почему-то заныло сердце.Ей показалось, что сегодня Аркадия Самойловна смотрит на нее как-то по-особенномунеприязненно. Первым поднялся полковник Зотов.

— Как вам известно, — сказал он, глядя куда-то в сторону, —в вашу подготовку включены различные дисциплины, по итогам которых мы иоцениваем ваши способности к дальнейшей работе. После окончания трехлетнегокурса мы просим психологов дать свое заключение по кандидатурам будущихсотрудников нашего управления. — Он не говорил — сотрудниц, подчеркиваясвоеобразное равноправие всех кандидатов на работу в аппарате КГБ.

Марине не понравились сегодня и лица всех остальных. В томчисле и старого знакомого ее отца, смотревшего все время на нее с каким-тонескрываемым интересом, словно пытавшегося увидеть нечто, до сих пор емунеизвестное.

— Именно поэтому, — продолжал Зотов, — мы попросили нашихпсихологов дать заключение по каждому члену вашей группы. Думаем, что этоправильно, так как уже сейчас мы должны определять вашу специализацию. Кто-тоостанется для работы в нашем управлении, кому-то будет предложено перейти вдругие структуры Комитета государственной безопасности либо просто поменятьпрофессию. Надеюсь, вы меня понимаете? В течение трех лет вас не толькоготовили к предстоящей весьма ответственной миссии, вас еще и проверяли. Нескрою, иногда проверки бывали чересчур жесткими, ограниченные рамками нашихтребований. И многим из вас пришлось достаточно трудно. Но вы все людиподготовленные, с высшим образованием, уже сформировавшиеся духовно ифизически. Поэтому мы и надеемся, что вы правильно воспримете сегодняшнеесообщение психологов и сделаете для себя нужные выводы. Лев Григорьевич, прошувас, — закончил он, предоставив слово психологу.

Пожилой врач, одетый в темно-коричневый костюм в полоску,встал, несколько смущенно откашлялся, словно собирался начать свою традиционнуюлекцию, посмотрел на людей, сидевших рядом, затем на молодых женщин, сидевшихнапротив, собрал листки бумаги, лежавшие перед ним, и начал говорить:

— Как вам известно, у каждой из вас есть так называемыйкоэффициент интеллекта по шкале Роундерса, который мы высчитываем по своему специальномуграфику. Но есть еще и показатели психологической устойчивости индивида, егодальнейшей совместимости, его возможности адаптации к трудным условиямсуществования на нелегальной работе за рубежом. Как вы понимаете, ошибаться мыпросто не имеем права. По критериям коммуникабельности, устойчивости,интеллекта мы проверяем таким же образом только командиров подводных атомныхлодок и космонавтов. Но с ними все ясно, они люди военные и находятся наконкретных объектах. В случае чего всегда можно вернуть космический корабль илиракету на исходные позиции, в крайнем случае попросить заместителя капитанавзять командование на себя, отстранив оказавшегося опасным капитана корабля.