В девятнадцатом веке соперничество этих пяти держав в Новом Свете уже кончено. Оно прекращается по двум причинам: вследствие ряда войн за независимость, благодаря которым заатлантические колонии отделились от метрополий. И вследствие колониальных завоеваний Англии. Я уже описал вторую Столетнюю войну, во время которой Великая Франция была поглощена Великой Британией. Великая Голландия также потерпела значительные утраты: она должна была расстаться с мысом Доброй Надежды и с Демерарой,[36]уступив их Англии; однако Великая Голландия существует до настоящего времени: она владеет, между прочим, островом Явой с населением в девятнадцать миллионов. Падение Великой Испании и Великой Португалии произошло в девятнадцатом столетии на глазах еще ныне живущих людей. Если бы мы оценили события не столько по вызываемому ими возбуждению среди современников, сколько по их влиянию на будущее, то мы назвали бы этот момент одним из важнейших в истории земного шара, так как он служил началом независимой жизни почти всей Южной и Центральной Америки. Случилось это в 20-х годах прошлого столетия, и было результатом ряда восстаний; вникая в их происхождение, мы находим, что они были следствием удара, нанесенного Испании и Португалии вторжением Наполеона. Таким образом, оказывается, что одним из главных, если не самым главным, результатом деяний Наполеона было падение Великой Испании и Великой Португалии и установление независимости Южной Америки.

Следствием всех этих могучих переворотов – о которых, я полагаю, лишь немногим из вас что-либо известно – является то, что западные державы Европы, за исключением Англии, были снова отторгнуты от Нового Света. Конечно, это только приблизительно верно. Испания до последних лет XIX века владела Кубой и Порторико, Португалия имеет обширные владения в Африке, Франция начала основывать новую империю на севере этого материка. Тем не менее мировое положение этих четырех держав существенно изменилось. Они опять стали преимущественно европейскими государствами, какими были, прежде чем Колумб перешел Атлантический океан. Я докажу вам сейчас на двух примерах громадность этих перемен. Испания в семидесятых годах пережила тревожные дни. Она изгнала Бурбонскую королеву и временно испробовала республику. Это, без сомнения, важная перемена на Пиренейском полуострове, но она вызвала удивительно мало возбуждения в остальном мире. Случись что-либо подобное в восемнадцатом или семнадцатом веке, потрясение было бы ощутимо в значительной части планеты: каждая территория, от Мексики до Буэнос-Айреса, от тропика Рака и до тропика Козерога, вероятно, была бы охвачена восстаниями и междоусобицами. Точно так же бедствие, постигшее недавно Францию, разразись оно в восемнадцатом веке, потрясло бы реку Св. Лаврентия, Великие озера Северной Америки и Миссисипи и повлияло бы на политику князей Декана и долины Ганга, а может быть, нарушило бы равновесие всего Индостана. Между тем теперь катастрофа ограничилась одной Францией: в других местах земного шара она возбудила сочувствие, но не затронула интересов. Итак, мы видим, что в семнадцатом и еще более в восемнадцатом веке Новый Свет был связан совершенно своеобразно с пятью западными европейскими державами.

Эта связь видоизменяет и определяет все бывшие в этом периоде войны и договоры, все международные сношения Европы. В предыдущей лекции я указал на то, что происходившая в этих двух столетиях борьба между Англией и Францией останется для нас непонятной, если мы будем обращать внимание только на Европу, ибо воюющими сторонами были собственно две мировые державы – Великая Британия и Великая Франция. Теперь я прибавлю, что в истории этого периода мы должны всегда читать вместо «Голландия», «Португалия», «Испания» – «Великая Голландия», «Великая Португалия» и «Великая Испания». Я утверждаю также, что этот порядок вещей исчез: испанская империя, а в главных своих чертах и португальская и голландская империи последовали за французской. Но Великая Британия сохранилась. Она одна пережила целое семейство империй, получивших начало вследствие влияния, оказанного открытием Нового Света на строй и политические идеи Европы. Всем этим империям грозили различные опасности, которых до настоящего времени избежала одна только Великая Британия. Но и она испытала удары, и до сих пор ей грозят опасности. Поэтому-то перед нами открывается великий вопрос будущего: в состоянии ли Великая Британия настолько видоизменить свою неудовлетворительную конституцию, чтобы избежать падения?

Я уже заметил, что, сравнивая древнюю греческую колонизацию с новою системой, мы можем первую назвать в известном смысле системой естественной. Однако и новую систему можно тоже рассматривать как естественную. По понятиям греков, государство должно по самой своей сущности быть небольшим, и, следовательно, перенаселение, с их точки зрения, может быть урегулировано только путем основания другого государства. Но разве есть что-нибудь противоестественное в противоположном взгляде на государство, как на организм, способный к беспредельному росту и расширению? Зрелый плод падает с дерева и дает начало новому дереву, это вполне естественно; но разве менее естественно превращение желудя в огромный дуб с сотнями сучьев и тысячами листьев? Милет, окруженный городами-братьями, напоминает нам о первом методе растительного размножения; Англия, разрастающаяся в Великую Британию, напоминает о втором.

А между тем должно же было быть нечто неестественное в той системе, против которой сто лет назад возмутились колонии Англии, а несколькими годами позже – колонии Испании и Португалии.

Дело в том, что идея простого расширения редко была понимаема и проводима в жизнь.

Попробуем выработать себе несколько понятий о Великой Британии, об английском государстве, распространившемся беспредельно, не подвергаясь изменению. Нередко спрашивают: какая польза в колониях? Но подобный вопрос был бы вовсе невозможен, если бы колонии действительно являлись простым расширением метрополии. Выполнимо ли такое распространение – в этом еще можно усомниться, но не подлежит никакому сомнению, что если оно выполнимо, то оно желательно.

Мы с самого начала должны признать, что всякая незанятая территория на земном шаре доставляет тем, кто завладел ею, богатство в абсолютном смысле этого слова. Эпитафия, гласившая, что Колумб даровал Леону и Арагонии новый мир, почти буквально справедлива. Он даровал некоторым лицам громадное поместье, и если все же бедняки не стали богатыми, а несчастные благоденствующими, то вина падает на неправильное распределение и управление дарованным богатством. Своим открытием Колумб ввел европейские народы во владение поместьем таких огромных размеров, что каждый нищий в Европе мог бы сделаться земельным собственником.

Однако надо помнить, что использовать все эти богатства и насладиться их обладанием возможно было лишь при одном условии. Собственность может существовать только под охраной государства. Чтобы сделать земли Нового Света обеспеченной собственностью, нужно было создать там государства. При отсутствии государства поселенцы рисковали погибнуть от руки индейцев или подвергнуться нападению со стороны поселенцев враждебной национальности. С другой стороны, положим, что в Новом Свете установились бы законы и правительства, подобные европейским, и собственность сделалась бы столь же обеспеченной. В таком случае бедняку в Европе, для которого жизнь стала в тягость, а приобретение земли в густонаселенных странах не под силу, стоит только переселиться в Новый Свет, где земля дешева, и он сразу, как богатый наследник, делается состоятельным человеком.