По коже у него побежали мурашки, голова закружилась. Он глубоко вдохнул и с силой оперся обеими руками о металлический прилавок. Рот пересох, пришлось откашляться. Тайлер сглотнул.

— Ты можешь мне прочитать, что написано на экране?

— Где? В диалоговом окне?

Тайлер смог только кивнуть. Потом головокружение отступило, он снял одну руку с прилавка.

Через секунду Мишель тихонько присвистнула:

— Мать моя… Двести! Да это же…

Схватив ее за руку, Тайлер прошипел:

— Молчи, пока не спустимся вниз.

Дрожащими руками он вытащил свой карманный компьютер. Ему не сразу удалось извлечь пишущий элемент из гнезда. Медленно, тщательно он вывел на экран свои записи по экспериментальной программе и перелистал их, пока не нашел запись, которую внес, когда Ник Барбер определил дозу радиации для Ларри Чайлдса. Номер выскочил в окошке у него перед глазами: 10 грей.[13]

Тайлер протянул компьютер Мишель:

— Посмотри сама.

Она взяла компьютер, но продолжала смотреть на Тайлера.

— Эй, что с тобой? Привидение увидел или как?

— Посмотри сюда, черт бы тебя побрал!

Взглянув на экран, Мишель побледнела и молча вернула компьютер Тайлеру.

— Ты прав. Давай обсудим это внизу. Идти-то сможешь?

— Если это не радиационный некроз, тогда что, черт побери? — Мишель макнула кончик картофельной соломинки в густой кетчуп, горкой наложенный на краю овального блюда. Ее короткие, аккуратные ногти были покрыты светлым лаком. Потом она взмахнула соломинкой, как дирижерской палочкой. — Я что хочу сказать? Не верю я в эти байки про герпес или дико злокачественную глиобластому. Черт возьми, мозг поражен некрозом, и он получил такую дозу радиации, что хватило бы пустить авианосец на переплавку. Что тут еще можно сказать?

Тайлер тоже выбрал рыбу с жареной картошкой. Он откусил кусочек трески. На вкус рыба напоминала картон. Он оттолкнул тарелку и заставил себя проглотить.

— Знаю. Это логично, не правда ли? Просто с этим трудно примириться.

— Ладно. У мальчика тяжелый случай радиационного некроза. Это самая простая часть. Вопрос в том, как, черт возьми, такое могло случиться? Откуда такой бешеный передоз? Тебя послушать, так этот протокол пуленепробиваем. К тому же ты мне показал свой наладонник. Я не специалист в радиотерапии, но именно такая доза показалась бы мне нормальной.

У Тайлера похолодело в груди.

— Это именно радиационный некроз, иначе быть не может. — Он взглянул на Мишель. — Господи, я не мог допустить такую ошибку и все неправильно напечатать!

Она нахмурилась:

— Ой, только, Бога ради, перестань посыпать голову пеплом! Ты таких ошибок не делаешь. Мы оба знаем: ты в таких делах дотошен до отвращения. Ни единой секунды не верю, что ты мог вбухать ему такую сумасшедшую дозу! И ты не мог ее пропустить. Никак, никогда, ни за что, никоим образом. И потом, компьютер заметил бы такую ошибку и запросил бы подтверждение!

— Тогда что еще могло ее вызвать? — спросил Тайлер.

— А как насчет старого доброго Питсбургского универа? Только не говори мне, что у них есть лицензия от Господа Бога, освобождающая их от проколов. Они такие же простые смертные, как и все мы.

С этими словами Мишель сунула в рот еще одну картофелину.

— Да, конечно, но дозировка перед отправкой перепроверяется терапевтами-радиологами. И это еще не все, — вспомнил Тайлер в последнее мгновение, — дозировка не должна превышать безопасные параметры, иначе университетский компьютер блокирует передачу данных. И, как ты только что сказала, то же самое произойдет с нашим компьютером. Тут все однозначно. Уж поверь мне, этот протокол действительно пуленепробиваем. Иначе его не подписали бы НИЗ и ИКК.[14]Нет, — Тайлер покачал головой, — такой ошибки просто не могло быть.

Мишель обмакнула в кетчуп еще одну соломинку.

— Спустись на землю, доктор Поллианна.[15]Я как-то раз видела классную наклейку на заднем стекле машины… «„Шинола“ случается».[16]Так вот, дерьмо случается. Это первый закон подлости. Все остальные законы подлости вытекают из него: если что-то может пойти наперекосяк, пойдет обязательно.

Тайлер мысленно вновь пробежал протокол, выискивая ошибки. Что могло пойти не так?

— Нет, там все так устроено, что сбоев быть не может.

Мишель с усмешкой откинулась на спинку стула:

— Как же это их не может быть, милый мой мальчик? Где-нибудь, когда-нибудь непременно может случиться сбой. Поверь мне.

Интуитивно Тайлер чувствовал, что Мишель права. Он просто не понимал, как это могло случиться.

— Ладно, давай еще раз пройдемся по всем этапам. МРТ пациента высылают ведущему исследователю Питсбургского университета. На снимках отмечена зона обработки. Ребята под началом ведущего исследователя рассчитывают дозу, ее дважды перепроверяют, потом отсылают сюда электронным путем, и она автоматически попадает в карту пациента. И только после того как я перепроверю дозу, Ларри получит облучение. Все компьютеризировано. Человеческий фактор исключен. Никаких ошибок.

— Вот именно. Человеческий фактор исключен. Как насчет компьютерных ошибок?

Тайлер задумался над этим предположением.

— Ну… не знаю… Считается, что протокол не допускает сбоев.

Мишель вскинула вверх обе руки:

— Ладно, ладно, допустим, ты прав. Протокол без прокола. А как насчет кого-нибудь другого? Кто-нибудь еще мог изменить дозу?

— Только лечащий врач может изменить дозу. И я тебе точно говорю: я этого не делал.

— Это я понимаю. Я говорю о другом. Как насчет хакера?

Опять Тайлер задумался на минуту.

— Господи, в «Мед-индексе» столько твердили об абсолютной надежности системы, что мне такое даже в голову не пришло. Черт!

Мишель опять усмехнулась:

— Абсолютная надежность? Как в «Майкрософт»?

— Да, это ты верно подметила.

— Ну, и что ты собираешься делать?

Этот вопрос вызвал у него в голове целый каскад мыслей.