— Я нейрохирург, а не программист. Полагаю, вам придется задать этот вопрос мистеру Леви. Если, конечно, вы сумеете его найти.

— А правду говорят, что его убили?

— Мне ничего не известно о том, что случилось с мистером Леви. Вам придется адресовать эти вопросы соответствующим представителям органов правопорядка. Следующий вопрос.

Другой голос — на этот раз женский — раздался откуда-то справа.

— Правда ли, что один из ваших пациентов умер в результате компьютерного сбоя?

Тайлер стер новую каплю пота со лба тыльной стороной ладони и задумался о своем соглашении — они назвали эту встречу «дебрифингом»[44]— с председателем совета директоров медцентра. Ему пообещали возвратить все врачебные полномочия и снять ложные обвинения, если он согласится не подавать в суд на совет директоров либо на Медицинский центр имени Мейнарда за преступления, совершенные Артуром Бенсоном.

— Один из моих пациентов пострадал от тяжелого осложнения в ходе лечения. Осложнение было настолько серьезным, что мы начали анализ основной причины. В ходе анализа основной причины мы внимательно изучили электронную медицинскую запись. Это часть стандартной процедуры.

Ну вот. Достаточно близко к правде, чтобы его не могли упрекнуть во лжи, и достаточно далеко от правды, чтобы не бросить тень на сияющий нимб над челом Мейнарда.

«Сколько еще я должен это терпеть?» — мысленно спросил себя Тайлер.

Еще один голос:

— Доктор, какие меры принимает медицинский центр, чтобы застраховать пациентов от повторения подобных осложнений?

Тайлер улыбнулся и откашлялся.

— Никаких. Нам как бы импонирует мысль о случайных ошибках в лечении. Это добавляет толику острых ощущений в нашу унылую, лишенную адреналина жизнь. Честно говоря, среди персонала больницы организован тотализатор: кто угадает, сколько дней пройдет от одного осложнения до другого, выигрывает неделю оплаченного отпуска. Должен заметить, это чудесным образом поднимает боевой дух.

Кто-то ахнул. Перешептывания среди публики стихли. Тайлер улыбнулся еще шире:

— Следующий вопрос.

— Хорошо, доктор Мэтьюс, я поняла, что вы имеете в виду. Хватит репетиций. Пора начинать. — Синтия Райт, заведующая отделом по связям с общественностью Медицинского центра имени Мейнарда, взошла на возвышение. — Уберите свет, — приказала она кому-то в пространство. — Здесь просто духовка!

Софиты погасли, забрав с собой сто десять градусов тепла по Фаренгейту.[45]

Синтия Райт повернулась к Тайлеру:

— Ну? Как вы? Готовы?

Она придвинулась чуть ближе, проверяя, не потек ли грим у него на лице.

— Давайте поскорее покончим с этим.

— Просто не забудьте, Тайлер… пресс-конференция — это ваш шанс контролировать поток информации. Какой бы вопрос они ни задали, говорите им в ответ то, что вам нужно. Не позволяйте им увлечь себя на дорожку, если вы по ней идти не хотите. Понятно? — Она протянула ему бумажную салфетку «клинекс».

— Да.

— Погодите минутку. — Синтия забрала у Тайлера салфетку и сама промокнула ему лоб. — Этот последний вопрос… Каков должен быть настоящий ответ?

— Все сотрудники Медицинского центра имени Мейнарда преданы делу обеспечения качественной медицинской помощи независимо от платежеспособности пациента.

Райт кивнула и приглашающим жестом протянула ладонь к двери:

— Отлично. Вперед, на встречу с настоящей прессой.

Держа Нэнси под руку, Тайлер начал пробираться сквозь строй людей, столпившихся в коридоре по дороге к актовому залу. Тут были настоящие репортеры, самые пробивные и настырные, готовые опередить своих коллег, покорно ожидающих очереди в переполненном зале. Эти, в коридоре, выкрикивали вопросы в надежде, что главный сегодняшний ньюсмейкер проговорится и они получат преимущество над остальными.

Тайлер нервно сунул руку во внутренний нагрудный карман темно-синего блейзера и нащупал сложенный лист с текстом своего официального заявления. Его полагалось огласить перед сеансом ответов на вопросы. Листок был на месте, как и в предыдущие пятьдесят раз, когда он проверял.

Синтия Райт прошептала ему на ухо:

— Мне только что сказали: в зале новый председатель комитета ОКАУЗ. Ну, тот, кого назначили, когда этот… как его… умер.

Тут послышался знакомый голос:

— Тайлер.

Кто-то схватил его за руку.

Тайлер обернулся на голос. На него в упор смотрела Джилл, а рядом с ней стоял солидный господин в костюме-тройке и круглых очках в черепаховой оправе. Джилл была в одном из своих традиционных строгих костюмов с шелковым шарфом, заправленным за ворот и сколотым на горле булавкой. Фирменный облик «ледяной девы». Она улыбнулась. Натянутая, но все-таки это была улыбка.

— Тайлер, хочу тебя познакомить с моим адвокатом Барни Руллманом. Полагаю, ты о нем наслышан.

Барни Руллман кивнул с адвокатской солидностью, вероятно, стоившей клиентам шестьсот долларов в час.

— Я считаю, будет только справедливо, — продолжала Джилл, — напомнить тебе: никто не поверит, будто я имею какое-то отношение к тому, что случилось с этими несчастными пациентами. Если ты хоть намекнешь о моей причастности, я готова обратиться к мистеру Руллману и он примет меры. Ты понял, что я сейчас сказала?

Тайлер растянул губы в улыбке и кивнул ей.

— Я думаю, с вами в самом скором времени свяжется совет директоров, мисс Ричардсон. И, если вы попадете под ударную волну, придется улаживать это с ними. А теперь прошу меня извинить.

Она покачала головой:

— Боюсь, вы так и не поняли, что я сейчас сказала, доктор…

— Напротив, — перебил ее Тайлер, — я все прекрасно понял. — Он повернулся к Нэнси и обнял ее за плечи: — Надо покончить с этим поскорее. Очень хочется в отпуск…