В отчаянном прыжке Гедди вцепился в перила. Но оглянувшись, он увидел, что молодой парень застыл в нерешительности, и понял почему: вместо одной руки у него была култышка, и, возможно, он сомневался, что сможет уцепиться за перила.

С ужасом Дойл увидел, что к прыжку готовится Монэхэн. Когда он перепрыгнул, одна его нога пробила гнилые доски. Лайам припал на одно колено, отчаянно цепляясь за боковые перила, чтобы удержать равновесие. Перила предательски закачались, но он смог встать на ноги. Джерри содрогнулся от ужаса, когда его противник выпрямился и достал из-под пиджака пистолет.

Через секунду мимо просвистела пуля, и Дойлу пришло в голову, что надо как-то спрятаться. Было темно, но одинокой фигуре, мчавшейся по балконам, словить пулю было нетрудно.

– Пожар! – крикнул Гедди. – Пожар!

Впереди открылась дверь, за ней – несколько дверей позади, и на балконы мгновенно высыпало полдюжины людей, мешая Монэхэну прицелиться.

Лайам безнадежно вглядывался в толпу теней. Тирни приказал ему взять возможного подозреваемого живым. Для главаря банды важно было узнать, кто ему заплатил. Казалось, что Дойл уйдет, и поэтому надо было рискнуть и прострелить ему ногу, но теперь отличить одну пару ног от другой стало невозможно, хотя крики «пожар» навели Монэхэна на мысль.

Сквозь дверной проем впереди он заметил на тумбочке масляную лампу. Дотянувшись до нее, схватил лампу и как можно дальше швырнул ее поверх голов в сторону Дойла.

Лампа разбилась о балконный пол ярдах в четырех от Джерри, но пламя от разлитого масла протянулось всего на ярд. Монэхэн увидел испуг в глазах беглеца, растущий почти так же стремительно, как языки пламени. Он поднял пистолет и сделал выстрел, заметив, как брызнула кровь из плеча Дойла, отброшенного ударом вперед почти на ярд, и как он чуть не упал. Но все же Гедди продолжил бежать, отчаянно пытаясь увеличить расстояние между ними.

Дойлу надо было поскорее спрятаться в тень, пока Монэхэн не пристрелил его. Ему показалось, что от первого выстрела у него отвалилось полплеча, и он был уверен, что вторым выстрелом ему, несомненно, снесет полголовы. Беда была в том, что чем дальше он бежал, тем выше поднималось пламя, освещая все большее пространство.

Ему повезло, что Лайаму пришлось пробираться и прицеливаться через растущий огонь. Поднявшись почти на два фута и быстро распространяясь по балкону, пламя теперь охватило одну из штанин Монэхэна, и ему пришлось помедлить, чтобы погасить ее.

Толпа людей высыпала на балкон, крича и сражаясь с огнем. Многие разумно расступались перед Лайамом, остальные были грубо отброшены. Пожилой мужчина сорвал с веревки простыню, пытаясь сбить слишком сильно разбушевавшееся пламя.

Монэхэн снова поднял пистолет, но яркий огонь ослепил его. Темнота казалась непроницаемой, и для того, чтобы разглядеть силуэт Дойла, потребовалась секунда. Он бежал туда, где балкон поворачивал за угол. Раздался выстрел, но попала ли пуля в цель, узнать не удалось. На балконе позади раздавались визг и крики «пожар!». Света от огня было много, но, свернув за угол, Гедди скрылся из вида.

Пуля просвистела в дюйме от его ноги, расщепив деревянные перила.

Огонь освещал лишь пять-шесть ярдов впереди, но беглец знал, что надо не только добраться до ступенек в конце балкона, не только укрыться в тени, но и выбраться за пределы прицельного огня Монэхэна.

Впереди четверо людей выбежали на балкон и с криками «пожар!» помчались к лестнице. Следом за ним бежали еще двое.

Джерри попытался различить тяжелые шаги Лайама, который, разбрасывая всех на своем пути, был уже почти в ярде от него.

Он заметил, как его преследователь прицелился снова, но помедлил, когда между ними возник кто-то еще. Дойл быстро скатился с лестницы, прыгая то через две, то через три ступени сразу.

Внизу он резко свернул вправо в переулок, потом, ярдов через тридцать, метнулся влево, потом снова бросился вправо, после чего постарался сделать еще три резких поворота, чтобы Монэхэн не смог понять, куда он убежал.

Потом Гедди замер, прижавшись спиной к стене и прислушиваясь сквозь собственное тяжелое дыхание. Ничего.

Вдруг кто-то сильно схватил его за горло сзади. Монэхэн! Но это невозможно. Как он мог догнать Дойла, если в последний раз он видел его на балконе в полумиле отсюда, растерянно искавшего, куда бежать?

Почувствовав, как его подняли над землей за горло, Джерри вдруг вспомнил, когда он в последний раз ощутил такую мощную хватку. Это была его последняя мысль, перед тем как тонкое лезвие скользнуло между державшими его шею пальцами прямо ему в мозг.

В первый раз он увидел ее, когда она свернула за угол на Семьдесят вторую улицу, и пошел в том же направлении. Как он полагал, их пути должны были пересечься ярдов через восемьдесят или девяносто.

Всякому наблюдателю показалось бы, что он просто ждал кого-то. Несколько минут он прохаживался из стороны в сторону, изредка поглядывая на карманные часы. Кое в чем ему не надо было притворяться. Обычно на этом углу она поворачивала на четыре минуты раньше.

Два вечера каждую неделю одно и то же: из семейного дома на Второй авеню к своей модистке на Парк-авеню, выбрать что-нибудь из последних парижских моделей, снять мерку или купить новое бальное платье. Заведенный порядок «соблюдения приличий» для юной дебютантки одной из самых прославленных семей Нью-Йорка.

Он проверил положение людей впереди и позади, чтобы знать, кто может оказаться поблизости во время их столкновения: одна парочка в сорока ярдах позади него и трое мужчин между ним и девушкой. Если они будут идти с той же скоростью, то окажутся в тридцати ярдах позади места столкновения и смотреть будут в другую сторону. Ближе всех к ней был пожилой мужчина, шедший в сорока ярдах позади нее. Он тоже шел медленно, и расстояние между ними увеличивалось.

Темнело быстро, многообещающе спускался легкий туман. Время было вечернее, пешеходов на Семьдесят второй улице было мало, и заметить его было бы легко. Поэтому он выбрал более людную ситуацию, чтобы увидеть и запомнить его в толпе было невозможно.

Мимо прошли трое мужчин – двое из них были поглощены разговором, – и у него заколотилось сердце. Они едва ли обратили на него внимание. Хорошо.

Расстояние тридцать ярдов. Двадцать. Не замеченный девушкой, он прошел в ярде от нее, как было неделю тому назад, когда кто-то оказался слишком близко к ней.

Приблизившись на расстояние в восемь ярдов, он взглянул на карманные часы в левой руке. Движение это преследовало две цели. Это был визуально отвлекающий жест, чтобы все выглядело так, будто он столкнулся с ней случайно, и чтобы было незаметно, как он достает из внутреннего кармана накидки правой рукой свое оружие.

Три ярда, два…

Они столкнулись, и в тот же миг он нанес свой удар.

– О, прошу прощения!