«Шут...»

Ладно, не хочешь лишний раз улыбнуться, настаивать не стану. Тогда поговорим предельно серьёзно, и начнём, пожалуй, с... с начала. Ты ведь знаешь всё про всех, не так ли? Помоги мне разобраться в лицах и душах, мудрейшая из осведомлённейших!

«Льстец...» — довольный прищур.

Куда ж без этого?

«Что тебя интересует?...» — тон сменяется на сухо-деловой.

В первую очередь, Дэриен. Ему можно помочь, верно?

«Помочь можно всем, но иногда лучшая помощь будет заключаться в безболезненном и быстром умерщвлении...» — ни капли иронии в голосе. И я невольно передёргиваю плечами, сознавая беспощадную правоту Мантии.

Его Кружево можно переинициировать?

«Разумеется... Только не с достигнутой ступени...»

Что ты имеешь в виду?

«Его нужно вернуть в исходное состояние, и заново провести ритуал...»

Хм... Так просто?

«Как и всё в этом мире... Дальше!...»

Мальчик, который пытался ему отомстить... Мэвин. Что делать с ним?

«А разве нужно что-то делать?...»

Ну-у-у-у-у... Он может натворить бед. С такими-то способностями.

«Если найдёт подходящий «инструмент» для своих занятий...»

Именно об этом и говорю. Мальчика нужно отвлечь от прыжков со скалы, потому что в следующий раз он может и не собрать костей.

«Попробуй...»

Благословляешь? Спасибо!

«Положение, скажем прямо, безнадёжное, но... Ты же любишь браться за подобные дела?...»

Угу. Самое главное, не заострять внимание на результатах: если ничего не получилось, берись за следующий «тяжёлый» случай! Я правильно мыслю?

«В меру собственной недоразвитости...» — констатация факта.

Дразнишься? Ну-ну... Я сегодня отходчивый, так что можешь не стараться — не обижусь. Итак, о чём мы говорили-то?... А, вспомнил! Мэвина надо отвлечь. Но чем?

«Ах, мой бедный наивный Джерон!... То, что каждый знает с детства, ускользнуло от твоего понимания... Ему нужно влюбиться...»

И всё?!

«Этого мало?... Учти: редкий человек способен сохранять живой интерес к точной науке, если на горизонте взошло солнце кокетливого женского взгляда...»

М-да? Ну, если ты утверждаешь...

«Я сообщаю тебе простейшую из Истин, дурачок... Жаль, что ты не можешь её осознать...»

Ну почему же? Очень даже могу!

«Да-а-а-а?... А кто из нас вспоминает о своей любви строго по расписанию, да и то, если нечем больше заняться?...»

Знаешь, что...

«Да-да?...»

Последний вопрос. Что ты думаешь о Лаймаре?

«О реальном человеке или о твоих фантазиях в его отношении?...»

Э-э-э-э... Хотелось бы услышать твои мысли по обеим позициям.

«Не получится!...»

Это ещё почему?

«Как человек, он меня совершенно не занимает... А ТВОИ выводы, большей частью, несут в себе отражение эмоций, а не работы разума...»

В самом деле?

«Уж поверь...»

Значит, мне нужно провести анализ заново?

«Если не лень...» — зевает.

Эй, куда собралась?

«Сосну маленько... Здесь и без меня будет весело...»

Что ты хочешь этим сказать?

Но Мантия уже свернулась клубком и блаженно похрапывала где-то на грани восприятия.

Бессовестная! Вечно оставляет меня без своего общества, поганка... Впрочем, что она сказала? «Здесь будет весело»? Надеюсь, не настолько, чтобы полилась кровь.

Кровь, и вправду, не полилась. Зато гром праведного гнева сотряс стены гостиницы.

— Да за такие предсказания тебя выпороть — и то, мало! — раздалось из угла, где расположились селяне.

Любопытно... Я невольно вытянул шею, пытаясь разглядеть, что происходит. Конечно, ничего не увидел. Пришлось встать — как раз вовремя, чтобы ворох пёстрых кусочков ткани успел обогнуть мою фигуру и спрятаться у меня за спиной. Спрятаться? О, нет...

— А ну, мерзавка, вернись!

Надо мной навис дюжий мужик, чьи щёки выглядели излишне румяными даже в скудном свете свечей. Интересно, чем его в детстве кормили? Мне, вроде бы, в еде не отказывали, но почему-то впрок ни мясо, ни овощи не шли. У родителей этой горы разносолов на столе, наверняка, не водилось, а поди ж ты...

— Вас что-то расстроило, почтенный? — я постарался улыбнуться со всем возможным уважением к буграм мышц, хорошо заметным и под толстым суконным кафтаном.

— Мокрая мышь, которая нагадала мне всяких гадостей!

— Мышь?

Поворачиваю голову, в попытке увидеть, о ком идёт речь, но через плечо удаётся рассмотреть только чёрные волосы и яркий платок.

— Предсказательница, чтоб её! — сплёвывает мужик.

— И что же она такого страшного Вам предсказала?

— А что скотина вся моя будущей весной подохнет, вот что!

— Именно так и сказала? — категоричность недовольного селянина, скорее всего, не имела под собой основания: бродячие гадатели редко опускаются до ясных и недвусмысленных «откровений из будущего», поэтому малышка могла сказать и что-то вполне безобидное, а клиент понял, как смог.

— Ну-у-у... — мужик слегка смутился. — Вроде того... Ну, что по весне Сейнари разольётся больше обычного, притопит луга, а на них трава дурная расти будет, и коровки мои потравятся...

— Да Вам необычайно повезло, почтенный! — хлопаю по крепкому плечу. — Сами подумайте: Вы уже знаете, из-за чего может погибнуть Ваша скотинка, так что Вам мешает выгнать её на другие пастбища или купить сена, а? И ни одна из коров не пропадёт. Улавливаете?

В блеклых глазах появилось сомнение.

— После того, как Вы разъяснили, господин... И верно! Так, считаете, сена надо прикупить?

— О, тут я Вам не советчик! — машу руками. — Может надо покупать, может не надо — фрэлл его знает... А на подтопленные луга коров не гоняйте. Целее будут!

— И на том спасибо, господин! — отвесив низкий поклон, мужик вновь занял место за своим столом, а я повернулся лицом к той, что заставила меня строить из себя знатока сельского хозяйства.

Довольная мордашка — живая, смуглая, с крупными бусинами тёмных глаз. И верно, похожа на мышь. Очень миленькую, правда. Мокрые волосы скручены тугими колечками и облегают голову плотной шапочкой. Плечи закутаны в необъятный шерстяной платок, усыпанный то ли маками, то ли розами: даже если бы я лучше разбирался в цветах, определить, какие из них хотела изобразить вязальщица, не представляется возможным, потому что платок — старый. Очень старый, с полысевшими от времени кистями бахромы. Пол подметают юбки. Да-да, именно юбки, в количестве пяти, а то и более. Разумеется, разноцветные и, разумеется, никак не сочетающиеся между собой. При ярком свете эта аляповатость резала бы глаза, но здесь и сейчас она всего лишь заставляет улыбнуться.