Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я определил на пол скудные пожитки, сделал шаг к приближающемуся ко мне Бесу. Подозреваемые кто встал, кто шеи вытянул, все довольные, взбудораженные: грядет событие! Новенького на вшивость проверяют! Естественно, все поддерживали соседа по камере, Беса.
— Бес, ломай баклана! — крикнул кто-то, не поверивший Кардиналу.
Между нами вклинился тщедушный мужичок со впалой грудной клеткой, похожий на дядюшку Ау, только лысый, вскинул руки:
— Стопэ, братва! Сотка на Неруша!
— Ставка — сотка, — подтвердил лысый, представляться какому-то непонятному баклану, то есть мне, он не посчитал нужным, закурил. — Табаки — в поле.
Табаки — надо же, какое погоняло точное.
Мужичок взял у него смятый лист бумаги и карандаш, рванул между рядами принимать ставки. Я скрестил руки на груди, разглядывая противника, Беса: активный образ жизни точно не ведет, проблем доставить не должен. Затем изучил наш ринг — свободное пространство между парашей и столом, два на два метра.
Закончив со ставками, Табаки брякнулся на лавку рядом с лысым, отдал ему листок. Тот надел очки, кивнул, сделал пометку и дал отмашку:
— Начали.
Используя единственное преимущество — внезапность — Бес сократил дистанцию и сделал бесхитростный прямой, целя мне в печень. Я сместился влево, схватил Беса за руку, заломил ее за спину, повалил его подсечкой, швырнув к параше. Он успел выставить свободную руку и откатиться к койке. Глянул с ненавистью, вскочил.
— Добавить? — поинтересовался я миролюбиво и пошел на него.
Вместо того, чтобы встать в боксерскую стойку, он запаниковал, раскорячился, как краб. Бить такого — себя не уважать, но я должен его наказать, чтобы пресечь будущие наезды. Я дал ему время собраться, и он неожиданно бросился мне в ноги. Я шагнул навстречу и точным движением взял его шею в захват, начал душить.
— Похлопай, если сдаешься.
Он хрипел, махал руками, пытался меня поцарапать, но не сдавался. Думал, придется его придушить, но нет — ударил пару раз по предплечью, и я его отпустил. Сипя и кашляя, он согнулся, отдышался и с криком «Сука» — ринулся на меня. Получил в грудь и сложился.
Кто-то зааплодировал. Повисла тишина. Все ждали, что будет дальше, потому что просто победа в драке — не наказание за такой наезд. Другой на моем месте проучил бы Беса и макнул головой в парашу, но я решил не ломать жизнь человеку. Сиделец ведь тоже человек, я сам теперь такой.
Потому просто вздернул Беса за шкирку и спросил:
— Где твоя койка?
Место у него оказалось козырное: предпоследняя кровать, нижняя полка. Оттолкнув Беса, я сказал:
— Теперь это мое место.
Собрал его вещи, завернул в простыню и бросил на пол. Все, точка поставлена. Табаки засуетился, забегал, собирая деньги, поднятые на ставках, и поглядывая на дверь.
Усевшись на отвоеванное место под солнцем, я превратился в слух и принялся наблюдать. Сидельцы агрессии не проявляли — сочли мой поступок не только справедливым, но и великодушным.
Лысый подозвал Беса и что-то ему говорил, то слушал понурившись. Потом он определил свои вещи на верхнюю полку второй двухъярусной кровати — той, что ближе к выходу. И параше. Ясно, чем ближе к выходу, тем ниже статус сидельца.
Я присмотрелся к обитателям крайних кроватей: на одной лежал парнишка непримечательной наружности и читал, на второй — мужик с вытатуированными стрелками на глазах. Вот ты какой, петух гамбургский! А первый, наверное, опущен не по зову сердца. Ну, или где там зов у петухов.
Не прошло и пяти минут, как ко мне подбежал Табаки.
— Неруш, тебя Князь зовет.
— Зачем? — само собой слетело с губ, и я напрягся.
У кого бы спросить, он смотрящий или нет? Табаки оскалился, демонстрируя коричневые пеньки зубов.
— Ну ты в натуре… Побазарить! Ты это… он ждать не привык.
И опять мышцы на спине окаменели, аж шею свело. Одно дело с начальниками переговоры вести, другое — с криминальным авторитетом. Ощущение было, что меня похитили инопланетяне, и теперь главная задача: поговорить с ними так, чтобы не разоблачили во мне Звягинцева, товарища книжного и неконфликтного.
Шагая по коридору и ловя любопытные взгляды, я мысленно перебирал варианты, как себя вести со смотрящим. Никакого раболепия, только сдержанное уважение. Это понятно, но как в остальном? Например, вот подойду к нему, и что? Тупо стоять, пока он не сделает первый шаг? Если сразу сесть за стол, это сочтут дерзостью?
За столом все курили. И, хотя работали вытяжки, накурено было так, хоть топор вешай.
Когда я подошел, смотрящий поднялся, просверлил меня взглядом и протянул руку, которую я тут же пожал.
— Князь. Вижу, нормальный ты пацан, Неруш. — Он кивнул на лавку с краю, куда я и уселся, сосредоточился, чтобы понять, чего смотрящий от меня хочет.
А хотел он, чтобы был в команде толковый боец и прикрывал его. Хм, выходит, даже такому человеку есть чего опасаться.
Мужик, что сидел справа — типичный сбитый бычок — подвинул ко мне чашку чая, виновато разводя руками:
— Сорян, братан, сахара нету.
Я думал, Князь мне что-то в открытую предложит, но нет. Видимо, не принято у них так. Он повернулся к койкам и крикнул, щелкнув пальцами:
— Борман!
И минуты не прошло, как перед нами стоял мужик, и правда похожий на Бормана: коренастый, круглолицый, нос уточкой, вот только глаза светло-зеленые, а не карие, взгляд осмысленный. Видно, что не разбоем промышлял на воле. Этот человек хотел бы оказаться на месте баклана, который так удачно оказался в нужное время и в нужном месте, то есть на моем месте.
— Введи первохода в курс дела, — распорядился Князь и сразу же потерял ко мне интерес.
Борман посмотрел на меня снизу вверх и кисло улыбнулся:
— Круто ты с Бесом разобрался. У меня можешь спрашивать что угодно, никакой подставы нет, я в твоем распоряжении на день. Идем. — Он шагнул к двери и указал на заламинированную распечатку распорядка дня, висящую на стене. — Вот что главное. Зазубри и строго выполняй.
Я прочитал: «6.00 — подъем;
6.00 — 7.00 — туалет, заправка коек,
7.00 — 8.00 — завтрак;»
Дальше Борман прокомментировал:
— С восьми до десяти
