По средам, сразу после ужина, в центре устраивали просветительские вечера для агентов, на которые стажеры должны были надевать деловые костюмы. В такие вечера в актовом зале обязательно выступал какой-нибудь приглашенный гость. Если бы не стейки с вином, мне было бы куда тяжелее смириться с деловым стилем одежды. Единственный минус: столовая располагалась прямо над комнатой чистки оружия, и все запахи еды перебивал тошнотворно-сладкий запах растворителя «Хопп».

Перед выпуском всех стажеров приглашали на торжественное мероприятие, на котором происходило распределение. Нас собирали в аудитории, по одному вызывали перед строем и спрашивали, где бы хотел служить каждый и куда, по его мнению, его направят по распределению, а затем один из инструкторов передавал запечатанный конверт. Конверт стажер открывал тут же, перед строем. Это было еще одно мероприятие, на которое не допускали без ненавистного костюма.

Перед началом обучения каждый стажер составлял список из пяти отделений в любой части страны, в которые хотел попасть. В своем списке я указал Норфолк, штат Вирджиния; Уилмингтон, штат Северная Каролина; Чарлстон, штат Южная Каролина; Джексонвилл, штат Флорида; Майами, штат Флорида. Также стажеры обязательно подписывают согласие на переезд, в котором подтверждают, что для несения службы готовы по распределению УБН переехать в любой город США.

Когда настала моя очередь, я вышел вперед и сказал, что хотел бы работать в Норфолке, но меня, скорее всего, отправят в Джексонвилл.

Обливаясь потом и задыхаясь в белоснежной накрахмаленной рубашке, я вскрыл конверт и прочел: «Майами».

В этот же день я позвонил Конни и сообщил о новом назначении. Не могу сказать, что нас оно обрадовало. Поначалу нет. Мы оба переживали, каково будет жить вдали от родных, но выбора не было. Конни снова ушла с работы, чтобы поехать со мной. Тогда мы и представить не могли, что в следующие двадцать шесть лет ей придется еще не раз принести эту жертву.

Для тех, кого по долгу службы часто переводят с места на место, разъезды по стране кажутся делом привычным, но вскоре я понял, что агент УБН – это не просто служба, это стиль жизни. Агенты много времени проводят на работе, вдали от дома, и часто работают по двенадцать – двадцать часов, а то и дольше. Мы многим жертвуем ради выполнения заданий, что в свою очередь требует еще больших жертв от наших родных. Только очень терпеливый партнер способен выдержать наше долгое отсутствие и в одиночку вести домашнее хозяйство, заботиться о детях и их развитии – и при этом стараться не потерять собственную работу. К моменту окончания обучения я уже знал, что в конце концов многие агенты разводятся, потому что успешная карьера агента неразрывно связана с нагрузкой на семью и стрессом для родных. Чего стоят только переживания о жизни агента, ведь наше направление одно из самых опасных в правоохранительных органах. Я понимал, что буду подолгу отсутствовать и Конни придется со многим справляться самой.

А пока мы говорили по телефону и воспринимали это как приключение; мы не осознавали, на что подписались. От этого слова – Майами – на нас веяло теплым океанским бризом. Мы переедем в Майами, мы как-нибудь справимся.

Отец не смог приехать на церемонию по случаю окончания обучения в Центре подготовки УБН – он был еще слишком плох, зато приехала Конни со своими родителями. На церемонии произносили речи и шутили, и я поклялся поддерживать и защищать Конституцию, обеспечивать выполнение законов о борьбе с наркотиками и защищать Соединенные Штаты Америки от внешних и внутренних врагов.

Подняв правую руку для клятвы, я вдруг ощутил, что шерстяной костюм и накрахмаленная рубашка больше не сковывают движения. За тринадцать недель изнурительных тренировок я сбросил одиннадцать килограммов, и мой единственный костюм стал мне велик. Но, сжимая в руке новенький сияющий значок, я чувствовал себя прекрасно как никогда!

ХАВЬЕР

По возвращении из Центра подготовки УБН мне нужно было закончить кое-какие дела в Ларедо, прежде чем поступить на службу в отделение УБН в Остине, штат Техас.

Первое задание в рядах УБН я выполнял на международной границе, которую неплохо изучил за время службы в полиции. Однако теневой мир наркомафии и работа с информаторами поначалу сбивали меня с толку. Было сложно отличить своих от чужих.

Взять хотя бы Гильермо Гонсалеса Кальдерони, главу Федеральной уголовной полиции, мексиканского аналога ФБР. Кальдерони по прозвищу Эль-Команданте был, пожалуй, самым могущественным копом в Мексике. Своими успехами в поимке дилеров крупнейших мексиканских наркокартелей он был отчасти обязан обширным связям с преступным миром. Особенно искусен Эль-Команданте был в стравливании двух противоборствующих сторон ради личного обогащения. В детстве он дружил с Хосе Гарсиа Абрего, братом Хуана Гарсиа Абрего, главарем наркокартеля «Гольфо». Конечно, всё это выплыло на свет много позже, когда федералы установили, что, пока Кальдерони охотился за крупнейшими дилерами тех дней и выступал информатором УБН, других он прикрывал и сколотил миллионы на устранении конкурирующих наркобаронов.

С Кальдерони я пересекался несколько раз в бытность свою молодым полицейским и позже, будучи агентом УБН, но никогда ему не доверял. В 1993 году его уволили, обвинив в содействии ввозу наркотиков на территорию США. Кальдерони спешно пересек границу и убедил федерального судью США отклонить требование мексиканских властей об экстрадиции в связи с обвинениями в применении пыток, незаконном обогащении и злоупотреблении служебным положением. В конце концов Кальдерони поселился в охраняемом элитном поселке приграничного города Мак-Аллен, штат Техас, и обвинил бывшего мексиканского президента Карлоса Салинаса де Гортари и его брата Рауля в сговоре с крупнейшими наркобаронами страны. Также он заявил, что Салинас заказал убийство двух своих политических соперников на президентских выборах 1988 года. После таких заявлений пятидесятичетырехлетний полицейский в отставке стал мишенью и в 2003 году был убит одним выстрелом, находясь за рулем серебристого «Мерседес-Бенц» у офиса своего юриста в Мак-Аллене.

Я не доверял Кальдерони, и чутье говорило мне держаться от него подальше несмотря на то, что он был лучшим копом в Мексике. Однако пришлось сотрудничать с ним на первом же задании, где я сыграл роль подсадной утки. Моим напарникам требовалось его содействие для ареста дилера героина в Нуэво-Ларедо. На первое задание я отправился с Раулем Пересом и Канделарио Виерой (которого мы звали Кэнди). Эти парни участвовали в перестрелке с братьями Аранда, когда я еще работал в Департаменте шерифа округа Уэбб. Кэнди и Перес были решительными и рассудительными полицейскими и конфисковали огромные партии наркотиков на границе. Они работали в УБН около десяти лет и знали каждого дилера на границе, включая тех, кто сотрудничал с мексиканскими федералами. Наверняка они знали и о неблагонадежных связях Кальдерони, но не закладывали его, потому что им требовалось его содействие.

Мне не стыдно признать, что, пересекая границу по направлению к Нуэво-Ларедо, где у меня была назначена встреча с объектом, я нервничал. Даже за короткое время моего отсутствия в Департаменте шерифа Нуэво-Ларедо изменился до неузнаваемости. Всего за несколько лет наркоторговцы превратили его практически в заброшенный город. Власть «Лос-Сетас» росла, а их главарь Эриберто Ласкано жестоко расправлялся с конкурентами. К примеру, он приказал Мигелю Тревиньо Моралесу, федеральному информатору и одному из самых жестоких членов группировки, более известному под кличкой Зет-40, уничтожить конкурентов в Гватемале. В Мексике Зет-40 зверски убил несколько сотен человек. Иногда он заставлял своих жертв сражаться друг с другом насмерть. Он подвергал людей ужасной пытке guiso, что в переводе с испанского означает «рагу»: окунал их в бочку с маслом, обливал бензином и поджигал.