День за днем тянулась одна и та же отупляющая рутина — холодная, голодная и молчаливая, прерываемая воинственными криками этих отвратительных созданий, неожиданно выскакивающих из тумана. Наконец граф Раймунд решил принять более решительные и жестокие меры. Своих мучителей, скрывавшихся в убежищах среди скал, крестоносцы догнать не могли, и поэтому граф решил отыграться на тех немногих склавонцах, которых им удалось взять в плен. Им выкалывали глаза, отрезали носы, отрубали руки и ноги. Ослепленных и обезображенных пленников, представлявших собой окровавленные обрубки, бросали на дороге как суровое назидание местным жителям, чтобы те оставили крестоносцев в покое. Элеоноре никогда не забыть этих визжащих мужчин и женщин, беспомощно барахтающихся на обледенелой дороге.

Наконец они дошли до Скодры. Граф Раймунд попытался заключить мир с царем склавонцев, однако наскоки продолжались до тех пор, пока они не пересекли границу империи и не вступили на территорию Алексия Комнина неподалеку от города Дураццо. Все они облегченно вздохнули, особенно когда император прислал им письма с заверениями о мире, предложил съестные припасы и сообщил о том, что к Константинополю быстро приближаются и другие франкские предводители. Их окружили разведчики императора: куманы в складчатых доспехах, а также туркополы, болгары, пацинаки и другие наемники. «Бедные братья» подумали, что они теперь в безопасности. Гуго и Готфрид наконец с наслаждением сняли с себя тяжелые шлемы и прочие доспехи. Норберт и Альберик отслужили благодарственную мессу на алтаре, устроенном на одной из повозок. Пьер Бартелеми объявил, что ему было видение слез святого Иоанна, который, как и в Апокалипсисе, плакал при мысли о страданиях, выпавших в Склавонии на долю «Бедных братьев» и остальных участников похода. Однако передышка оказалась иллюзорной. Наемники императора стали преследовать армию графа Раймунда и всячески ей противодействовать. Произошли жестокие стычки на мечах, в которых погибли двое командиров-провансальцев, а также некоторое количество рыцарей, женщин и детей. Даже Адемар из Ле-Пюи получил ранение в голову и был отправлен с охранным свидетельством в город Фессалонику.

К тому времени, когда армия графа Раймунда достигла города Русса, ее терпение иссякло. Местные жители или не хотели продавать крестоносцам припасы, или им запретили это делать, и поэтому начались вооруженные стычки между горожанами и соратниками графа Раймунда, сопровождавшиеся грабежами лавок и складов. Прибыли греческие войска: вооруженные всадники с овальными щитами при поддержке наемников и конных лучников. А наихудшим оказалось то, что среди них были катафракты — тяжелая кавалерия, появления которой, как рассказал Элеоноре Гуго, очень боялся граф Раймунд. В конце концов после долгих переговоров было достигнуто соглашение о перемирии. В лагерь вошли греческие посланники и стали упрашивать графа Раймунда проследовать с ними до Константинополя на встречу с императором, который, как они утверждали, уже вел переговоры с другими франкскими предводителями. Граф принял это приглашение и поспешно отбыл, оставив свое почти двухтысячное войско под объединенным командованием виконта Беарнского и графа Оранского — двух молодых людей, которые, по мнению Готфрида, едва могли отличить юг от севера, не говоря уже о том, чтобы командовать армией.

После отъезда графа Раймунда минуло три дня. Армия продолжала медленно продвигаться вперед, приближаясь к городу Родосто, а за ней, как тень, неотступно следовали войска императора. Случались новые стычки и новые грабежи, совершаемые крестоносцами, ибо, несмотря на все приказы и увещевания, не все отряды придерживались такой же строгой дисциплины, которая царила в рядах «Бедных братьев». Но самыми отъявленными грабителями оказалась шайка разбойников из Монпелье, называвшаяся «Отряд нищих». Предводительствовал этим отрядом некий Жан Волк. Когда-то этого мошенника городские власти наняли для того, чтобы он прочистил городской ров и канавы. Он выполнил задание, но при этом развил непревзойденное умение похищать из тех же рвов и канав гусей и уток, принадлежавших местным фермерам и ремесленникам. После этого он стал преуспевающим птичником, продававшим свежее мясо всем и каждому. Когда из Клермона прозвучал призыв к Крестовому походу, Жан понял, что ему выпала возможность хорошо поживиться и в других местах. Немедленно воспользовавшись своим богатством и известностью, он организовал собственный отряд, в котором преобладали жители трущоб. «Отряд нищих» кишел всяческими чудаками и сумасбродами, мошенниками и шутами, комедиантами и акробатами. Эти мужчины и женщины наивно надеялись, что Иерусалим — это где-то близко, за горой. Полное трудностей и лишений путешествие по Виа Игнатиа потрясло их и ожесточило. Как заметил отец Альберик, в «Отряде нищих» не знали других слов из Святого Писания, кроме как «живите днем сегодняшним и не беспокойтесь о дне завтрашнем, о том, что вы будете есть, пить и во что будете облачаться». Жан и его свора свято верили, что Господь обеспечит их всем необходимым, а если нет, то они охотно посодействуют ему в этом сами.

Жану помогали два командира, отвратительного вида верзилы, с гордостью носившие клички Горгулья и Бабуин. Они сплотили вокруг себя целую орду грабителей, и при подходе к городу Родосто «Отряд нищих» просто исчез. После четырехдневного отсутствия они вернулись, пригнав с собой коров, овец и кур. Кроме того, среди трофеев было свежее мясо, роскошные ковры, а также дорогая одежда и драгоценности. Они утверждали, что все это — дары благодарных местных жителей. Никто их особенно не расспрашивал, но Гуго вскользь заметил хриплым шепотом, что всем им вскоре придется дорого заплатить за то роскошное пиршество, которое им устроил Жан. Никто из командиров отрядов и вельмож не имел полномочий или соответствующего статуса, чтобы привлечь Жана к ответу. Более того, никто из них не смог устоять перед соблазнительным запахом свежеприготовленного мяса и прочей еды, сдобренной всяческими приправами.

Как истинный король карнавала, Жан пригласил на пиршество всех предводителей. Элеонора, Гуго и Готфрид тоже пришли, ибо желудки их требовали еды, а рты — сладкого вина и фруктов, которые тут были в изобилии. Этот банкет оказался разумным ходом. Графа Раймунда не было. И Жан, сыграв на голоде и отчаянии крестоносцев, всех их сделал своими сообщниками. При свете гудящих костров и ярких факелов подавались блюда со свежим жарким из мяса уток, гусей, свиней и коров. Присутствующих развлекали комедианты и акробаты, а Жан потешал слушателей рассказом о том, как он когда-то одурачил толстого виноторговца и напыщенного каноника из Монпелье.

— Я заказал себе вина, — ревел он, сидя на стуле, похожем трон. — И сказал помощнику торговца, что расплачусь после его доставки. Он последовал за мной в собор. Я велел ему подождать снаружи, а сам подошел к канонику и заявил ему, что привез с собой на исповедь племянника, поскольку тот страдает непомерной алчностью и страстно любит деньги. Не соизволит ли каноник поговорить с ним и наставить на путь истинный, а за это принять в дар бочки с вином, которые я привез на телеге? Конечно же, каноник согласился. Он вышел со мной на улицу и увидел торговца, который стерег бочки с вином. Я сказал, чтобы он подождал, а сам подошел к парню и объяснил, что этот толстый богатый священник, который сейчас подзовет его к себе, оплатит счет за вино.