Дмитрий Сальников-мужчина лет тридцати пяти, крепко сложенный, с правильными чертами лица, несмотря на теплую погоду одет был в серый плащ, накинутый поверх темно-серого костюма. В руках он держал небольшой видавший виды дипломат. После того как они пожали друг другу руки и представились, Сальников предложил Гриневу пойти в ближайшее летнее кафе и попить пивка.

— Роковой выстрел прозвучал где-то между двумя и тремя часами ночи, — сказал Сальников и отпил немного пива. — Я в ту ночь дежурил, мне первому и сообщили о случившемся. Вашего сотрудника обнаружила проводница, она первая и сообщила в милицию. Понимаете, меня сразу сбил с толку отпечаток большого пальца на спусковом крючке. Представьте себе, так удобнее всего выстрелить в сердце.

— Неужели ничего подозрительного, ни одной зацепки, ни пылинки? — непрерывно куря, спросил Гринев.

— Лично я обшарил все купе, проверил каждый угол, каждую щель.

— И ничего?

— Не совсем, — прокурор допил пиво и попросил принести еще.

— Когда я вошел в купе, в нем присутствовал едва уловимый запах духов. Но я тогда не придал этому никакого значения, а теперь уже поздно…

— Жаль, — не скрывая досады, сказал Гринев.

— Но это еще не все, — Сальников закурил, поправил съехавшие на кончик носа очки в тонкой позолоченной оправе и продолжал: — На косяке входной двери я обнаружил следы губной помады. Я приказал ее собрать и приобщил к делу, которое, как вы знаете, передано в вашу епархию.

— Помада, на косяке? — недоуменно пожал плечами Гринев. — Откуда она там?

— Ответ на этот вопрос, товарищ полковник, однозначен. В купе была женщина.

— Но может быть это следы помады оставили прежние пассажиры?

— Ну, во-первых, я уже вам говорил, что почувствовал запах духов, во-вторых, помада была свежей, в-третьих, на косяке она могла быть оставлена не потому, что его, простите, целовали, а потому, что некая дама случайно оставила помаду потому, что она оказалась у нее на руке.

— Но тогда отпечатки!

— К сожалению, их не оказалось.

— А можно ли по следам помады идентифицировать личность?

— Это зависит от ваших специалистов, но скорей всего получить удастся только точную марку помады. Моя версия такова, — Сальников снова поправил очки, погасил сигарету в пепельнице допил пиво, затем испытующее посмотрел на Гринева, словно хотел убедиться, что перед ним человек, которому он может доверять, и продолжал: — Где-то около трех часов ночи, скорей всего в два тридцать или в два сорок, в купе к Минаеву вошла женщина. Вероятно, между ними состоялся какой-то разговор, после которого последовало развитие интимных отношений… Во время этих ласк женщина, как мне представляется, и сделала роковой выстрел. Затем уничтожила отпечатки пальцев, вложила оружие в руку жертве и незаметно покинула купе, оставив только следы губной помады на дверном косяке. Вот и все. Шерше ля фам, как говорят французы.

— Любопытная получается картина, — грустно заметил Гринев, — Минаев был моим подчиненным, добропорядочный семьянин, любил жену и единственного сына, ни в чем подобном замечен не был. И вот он впускает к себе в купе незнакомую женщину, с которой, согласно вашей версии, решил вступить в интимную связь, при этом она берет его табельное оружие и совершает убийство. Но ведь Минаев прошел Карабах, Абхазию, Приднестровье, Чечню имеет высокий разряд по боевым искусствам, прошел школу спецназа, его просто так не завалишь. Может быть, она его траванула чем-то?

— Не знаю, — безразличным тоном ответил Сальников, — вскрытие покажет. Ну мне пора, товарищ полковник, — он поднялся из-за стола, за ним последовал и Гринев. — Дело я передал вашим людям, — сказал прокурор, поправляя свой плащ.

— Большое вам спасибо, — крепко пожимая его руку, сказал Гринев. — Я был должен все узнать, поскольку не мог смотреть в глаза своим ребятам, а Минаев был одним из лучших в моем подразделении, — полковник тяжело вздохнул, — сын вот остался без отца…

— Сожалею, — Сальников опустил глаза, — время такое жуткое. Рад был вам помочь. До свидания, — сказал он и пошел к ближайшей станции метро.

В приемной Гринева уже дожидался Рассадин, который не знал, куда себя деть и бесшумно расхаживал по красной дорожке от одной двери к другой.

— Что нового, Слава? — спросил его Гринев. — О чем мне еще не известно?

— Списки я получил и успел с ними ознакомиться, — обрадовавшись появлению начальника, сказал Рассадин. — В поезде ехало одиннадцать лиц кавказской национальности, но ни одного чеченца. Сейчас наши ребята проверяют этих типов. Может быть, к вечеру будем иметь кое-какие результаты.

— Добро, — кивнул головой Гринев, — результаты вскрытия уже есть?

— Есть! Но там ничего особенного, никаких посторонних элементов не обнаружено.

— Как же она его могла завалить? — буркнул себе под нос Гринев, направляясь в сторону своего кабинета.

— Кто она? — бросился к нему Рассадин.

— Зайди, потолкуем.

Гринев рассказал Рассадину все, что стало ему известно из разговора с прокурором Сальниковым. Пока он излагал услышанное, лицо Рассадина стало каменным, губы сузились до размеров узких щелочек, а глаза наполнились холодным блеском.

— Но это, сам понимаешь, версия, — заключил Гринев, доставая из пачки новую сигарету. — Не могу никак бросить курить, сколько раз пытался, а все не получается. Да, ты не знаешь, кто ведет дело Минаева?

— Майор Белохвостов из следственного управления, — на каменном лице Рассадина появились морщины, словно камень дал трещины. Он мучительно пытался осмыслить случившееся, но горечь утраты друга была настолько сильна, что мысли его теперь рассыпались, продолжая тонут в шквале эмоций.

Гринев набрал номер телефона следственного управления и связался с Белохвостовым. Тот мог только сообщить, что образец губной помады, найденный в купе поезда принадлежит к продукции французской фирмы «Ланком». Помада, надо сказать, весьма дорогая и позволить себе ею пользоваться могут женщины с достатком выше среднего. Увы, ни отпечатков, ни каких-либо иных сведений экспертиза на принесла.

— Вот теперь и думай, — начал полковник Гринев, — что за стерва смогла проникнуть в купе к Димке. Откуда она взялась, ехала ли в поезде, подсела ли на какой-нибудь станции. А может у него любовница была?

— Да вы что, товарищ полковник?! — на лице у Рассадина появилось выражение полного недоумения. — Чтобы Диман своей Ирине изменил, да никогда такого не было. Я точно знаю, что любовницы у него не было.

— Ну-ну, — буркнул Гринев, — любовь зла… Что думаешь делать дальше?

— Надо искать бабу, — заключил Рассадин.

— Значит, ты тоже поверил, что там была женщина? И как ты себе представляешь ее поиски?

— В поезде ехало пятьсот человек, среди них триста двадцать женщин и сто восемьдесят мужчин. Далее среди, женщин, сто пятьдесят возрасте до тридцати пяти. Вот этих сто пятьдесят и надо проверить. Я ознакомился с паспортными данными. Кое-кто из них живет в Москве, кое-кто в том городе, куда направлялся поезд. Но сегодня фактически все они пребывают в этом городе. Надо ехать туда.