Бим, свёкра боготворила, и, на этой почве, постоянно ссорилась со свекровью. Пошёл период ворования тапочек, потом губной помады с туалетного столика. Мы утешали свекровь:

— Нора же девочка, губы хотела накрасить!

Потом, когда свёкр был в очередной командировке, Нора сперла у неё телефон. Ясно, свёкру позвонить хотела! Я утешала свекровь:

— Считайте, что вы взяли девочку из детдома, она до вас двух хозяев сменила! Её нужно только любить!

Свекровь периодически называла собаку «Нора-дура», периодически признавалась, что боится при ней что-либо говорить, так как она все понимает! К чести свекрови, она даже дважды пыталась выйти с ней погулять, но глядя на них издалека, мы понимали, что затея — не очень, что Нора её свалит с ног, и мало не покажется. Свёкра один раз на лестнице свалила.

С кошками Нора уживалась, но ей явно хотелось быть одним ребёнком в семье. Она позволяла себя сердобольным кошкам вылизывать, но могла и напугать, огрызнуться, если ей чего-то не нравилось. И она тоже, как и Бим, показывала, что она хочет, чтобы ей дали со стола.

С Джеком они вначале пересекались не часто. В основном, на даче. Там обнаружилось, что у Норы есть музыкальный слух. Она пела со мной романсы под гитару низким контральто, делая паузы в нужных местах. Ни Цоя! Ни Розенбаума! А именно, романсы! Но очень быстро её талант сгубила жажда наживы.

Я так и осталась при своем твёрдом (наивном) убеждении, что собак со стола кормить нельзя, а пение, мы, конечно, поощряли. Часто, когда все сидели за столом, попробовав сначала попросить снизу, Нора залазила рядом со мной на лавку, и тормошила лапой за руку:

— Надо спеть, а то мало подают!

Но, не допев и куплета, если вознаграждения не было, срывалась на истеричный «гав».

Вообще, дача для Норы это была совсем другая жизнь. Свобода! В городе она гуляла только на поводке, потому что ей мог кто-то не понравиться, здесь же она жила своей жизнью. Ранним утром она выходила сама, пока все ещё спали, в дырку под забором (копали местные собаки, но, думаю, что к паре лазов и она лапу приложила) и шла по соседям, на предмет пожрать. Если те тоже ещё не проснулись, могла сесть перед соседской калиткой, и начать монотонно лаять, чтобы проснулись и угостили чем-нибудь, потом возвращалась домой завтракать. И лаяла уже под нашими воротами, чтобы впустили. Мне было очень стыдно за неё. Однажды, «застукала» её и Джека за соседским забором. Пыталась и мальчика плохому научить!

После «Айяйяй» Джек себе такого не позволял. А вообще, у него на даче была репутация «монстра», его боялись. Во-первых, большой. Во-вторых, он как-то прикусил одну из соседок за попу.

Дело было так. Я готовила на летней кухне. Соседка заглянула к родителям. Джек, естественно, стал охранять территорию, громко гавкая. Та спросила:

— Не укусит? — я не успела ни ответить, ни выскочить, свекровь махнула рукой:

— Что ты! Не обращай внимания!

Та зашла, и Джекочка сзади за попу её ущипнул. Визгу было! Я извинялась, как могла. Соседка сказала, что не обиделась, но слухи пошли. И с тех пор, первым испуганным вопросом наших соседей, когда мы приезжали, был: — А «Мама» приехала? С легкой руки свекрови за Джекачкой у дачных соседей закрепилась прозвище «Мама».

А ноги растут вот откуда: как-то мы с мужем вернулись из гостей «хорошенькие», и утром вставать было трудновато. Джеку, конечно, было «по барабану» — он будил меня, пихая лапой с длинными когтями в плечо, буквально бубня: — Муамуа! Ну, Муамуа! Я машинально бросила:

— Не мамкай! — и только потом, осознав, чуть не упала с кровати, а муж подумал:

— Допились — собака заговорила!

Больше так чётко Джек по-человечески не разговаривал. На просьбу:

— Скажи «мама», — что-то пытался выдавать, но это было больше похоже на «Вав!», а не на маму. Но свекровь очень впечатлилась, и всем рассказывала, что Джек умеет слово «мама» говорить.

Свёкра Джек всегда обгавкивал, тот, конечно, не боялся, и Джек понимал, что он свой, но делал вид, что не доверяет, и отказывался давать ему лапу, когда тот просил. Типа, «ты чё, хозяин мне»? Естественно, в конце концов, твердость его дала трещину, потому что свёкр кормил его колбасой, и он стал давать ему лапу, но при этом негромко возмущался в усы. А свёкр, добившись своего, журил его: — Эх ты, за колбасу!

Если мы приезжали на дачу, и не встречали соседей, то выпускали собак из машины сразу. И начинались гонки по линии. Туда. Обратно. Если Джек пробегал мимо, тебя обдавало волной тугого воздуха, как будто мимо проследовал на скорости литерный электропоезд.

Нора на Джека пыталась смотреть свысока и «строить», пока он случайно не задел её плечом, пробегая мимо. Нора перекувыркнулась в воздухе, обиделась, и, прихрамывая, отошла. «Строить» больше не пыталась, но, мне кажется, считала его «лопушком». Такая девочка-припевочка: — Вот несносные, эти мальчишки!

Джек очень эмоционально переживал поездку в машине. Весь двор и вся дача должны были знать, что он уезжает или приезжает. На это зрелище, если Нора и Джек ехали в одной машине, Нора тоже смотрела с отвращением.

Время показало, что пришлось им стать сводными братом и сестрой.

Папа Норы и мужа переселился в человеческий рай. Нора очень обиделась за это на маму мужа, и нам пришлось взять её к себе приёмной дочкой. И даже, когда Нора и свекровь, вроде как помирились, всё равно, как мы помним, гулять свекровь с собаками не могла, а ходить туда два раза в день, чтобы прогулять Нору было неудобно. Правда, такое практиковалось, когда родители мужа уезжали на море, и я до сих пор восхищаюсь тем, насколько собаки-девочки организованнее мальчиков. Дитю года не было, а она ни разу не уписалась!

Переехав к нам, Нора стала потихоньку оттаивать, и из девочки-стервочки превращаться в адекватную собаку. Она стала спокойнее спать по ночам, а не срываться в истеричный лай на каждый звук с улицы. После внушений, сделанных в нужное время и в нужном месте, усвоила что такое хорошо, и что такое плохо. Например, если ночью по дороге в туалет в темноте случайно наступали на лапу Джеку, он пугался, отдергивал лапу и взвизгивал:

— Ой! Извините пожалуйста! — а Нора могла огрызнуться, и даже куснуть. Теперь она, либо только негромко рычала, предупреждая, что она тут лежит, либо переносила это молча поморщившись, понимая, что мы нечаянно. Нора перестала «парится» за еду, не смотря на конкурента. Правда, всё равно