– Я?

– Ты не можешь не знать.

Меня тут же омывают эмоции и да, такие сильные, такие чудесные чувства к этому мужчине.

– Я знаю, – шепчу я. – Знаю, потому что чувствую то же самое к тебе. – Я пытаюсь дотянуться до него, но не могу. – Мне хочется прикоснуться к тебе.

Он развязывает мне руки, и я могу поклясться, что вижу, как он дрожит, отбрасывая ленту в сторону. От желания? От любви? Я действую на него так же, как и он на меня, и это связь, которой я никак не ждала и которую ни за что не хочу потерять. Его глаза встречаются с моими и не отпускают, воздух сгущается вокруг нас, и слова больше не нужны. Мы понимаем друг друга. Мы нужны друг другу. Крис во мне, большой и твердый, но это гораздо больше, чем секс. Он прав. Это любовь.

Он целует меня пылко и властно, язык проникает в рот, лаская, скользя. А ладонь тем временем пробирается под меня и приподнимает таз. И от этого как будто ветка с треском ломается, и мы кубарем летим в безумный костер страсти. Тот Крис, которого я знаю, не теряет самообладания – но сейчас он его утратил, мы оба утратили, и я извиваюсь, словно пытаюсь залезть ему под кожу. Рот его на моих губах, на шее, на соске, посасывает и лижет, и плоть его движется во мне медленно, потом быстро, быстро, потом снова медленно.

Время замирает, а Крис неумолим, наказывая меня твердыми ударами своей плоти и нежными, игривыми ласками языка. Я пропадаю и нахожусь в одном этом месте, в одном этом мужчине и отчаянно пытаюсь сдержаться, продлить эти мгновения. Но не могу. Я вонзаюсь пальцами ему в спину и сжимаюсь вокруг его древка, затягивая его глубже, но не так глубоко, как хотелось бы. Этот мужчина никогда не будет достаточно глубоко.

Освобождение – сладостное блаженство, оно побуждает еще выше приподнять таз, крадет дыхание. Все нервные окончания в моем теле оживают и его покалывает от удовольствия. Крис зарывается лицом мне в шею, тело его содрогается, и я чувствую, как теплый влажный жар его освобождения наполняет меня. Накатывает новая волна наслаждения, и это гораздо больше физического. Я потрясена, насколько хорошо чувствую себя с этим мужчиной. Насколько правильно, если можно так выразиться.

– Мне так безумно нравится заниматься с тобой любовью, – бормочет он, и когда поднимает голову, чтобы посмотреть на меня, я любуюсь его торчащими в разные стороны волосами и сытой тяжестью глубокого зеленого взгляда.

Мои губы изгибаются.

– Правда?

– Да, – подтверждает он и быстро целует меня в губы. – Не уходи. – Он выходит из меня и встает, и я резко втягиваю воздух от опустошающей боли его внезапного отсутствия. Он коварно усмехается моей реакции, явно довольный собой.

Я приподнимаюсь на локте, чтобы полюбоваться им, и, ой, вязкая жидкость у меня между ног не позволяет мне сдвинуться с места, чтобы ничего не испачкать. Ох уж эти радости реальности после горячего секса. Взгляд мой устремляется к голой сексуальной заднице Криса, когда он идет к дверному проему слева от меня. Ну ладно, возможно, реальность все же чертовски хороша. Кого волнуют эти мелкие неудобства? Крис исчезает в комнате и возвращается с полотенцем в руке, и вид спереди утраивает мое ощущение счастья.

Он хватает подушку с дивана и, вручив мне полотенце, укладывается на ковер. Я едва успеваю вытереться, как он притягивает меня спиной к себе, и мы устраиваемся на подушке. Лежим вместе, растянувшись на ковре, в сплетении рук и ног, и я чувствую, что еще никогда в жизни не была так счастлива. Крис загадочный и порочный, и я думаю, что я намного порочнее, чем когда-либо могла себе представить. Но вместе… вместе, полагаю, мы найдем путь к свету.

– Я больше никогда не смогу смотреть на этот ковер как раньше, – говорит Крис, потираясь носом о мои волосы.

– Я тоже, – со смехом соглашаюсь я, но улыбка моя сникает, когда взгляд падает на ленту, которой Крис связывал меня. Мы приближаемся к обретению истинной душевной близости друг с другом, и я не хочу ничем, особенно моими тайными тревогами, испортить эту близость.

– Пожалуйста, пообещай мне, что то мое колебание по поводу порки не заставило тебя усомниться в моей способности справиться с тем, чем ты хочешь со мной поделиться. – Я заставляю себя копнуть глубже и посмотреть в лицо тому, что на самом деле не дает мне покоя. – И это не из-за Майкла. Я не хрупкий цветок, Крис. Я не сломаюсь из-за какой-нибудь глубокой душевной раны, если тебя это беспокоит.

Он переворачивает меня на спину, и его ладонь жестом собственника ложится мне на живот.

– Детка, я не собираюсь безучастно стоять в стороне и позволять этому негодяю отравлять твои мысли. Я заполню пространство другими вещами. Хорошими вещами. Приятными вещами. Но дело не только в Майкле. Я ни за что не сделал бы этого после того, через что ты прошла за последние несколько дней, когда существует риск, что подобный опыт может задеть чувствительный нерв. Иногда БДСМ помогает отключиться. А иногда еще глубже погружает в боль, заставляет посмотреть ей в лицо и справиться с ней. Ты еще слишком неопытна в этом, чтобы что-либо предсказать. Ты не знаешь, что тебе нравится, и как ты на это отреагируешь. И я не знаю.

Ко мне вдруг приходит воспоминание о Крисе в клубе, как он, связанный, кричит женщине позади него ударить сильнее, и мне понятно, почему он стал мастером в том, как помочь людям отключиться, уйти от реальности. Он не может передать контроль в чьи-то руки, не рискуя открыть рану и начать эмоционально истекать кровью. Не может, не прибегая к мучительным крайностям. К поркам.

– Мы занимались именно тем, чем я и хотел заниматься сегодня, – продолжает Крис. – Мы поработали над доверием, и ты доверяла мне достаточно, чтобы лечь обнаженной посреди этого ковра и полностью подчиниться мне. Доверие – это все, Сара.

Он обвивается вокруг меня, и я закрываю глаза, впитывая это восхитительное неповторимое ощущение – быть в кольце его сильных рук, и надеюсь, он сможет найти такое же доверие во мне, в нас, как нашла его я.

Я моргаю от солнечного света, льющегося с балкона, и вдыхаю теплый мускусный запах Криса, который все еще обнимает меня. Но несмотря на восхитительное тепло,