– Сара, – мягко зовет Крис, и снова в его голосе слышится эта нежность.

Мой взгляд поднимается от ковра, и озабоченность на его лице отражает то, о чем я только что думала. Крис никогда не причинил бы мне боли. Ну не такой это человек.

– Все хорошо, – отвечаю я на его безмолвный вопрос и делаю шаг вперед, чувствуя, как мягкий ворс окутывает мои босые ноги и ведет меня на середину ковра.

Выражение лица Криса вновь делается жарким и деспотичным, и соски мои напрягаются от его опаляющего взгляда. Я медленно опускаюсь перед ним на колени, его послушная раба, какой еще ни разу не была до этой минуты.

Я уверена: что бы ни произошло дальше, это будет нечто в духе Хозяина и Господина, как в дневниках Ребекки.

Но Крис делает шаг вперед и встает на колени передо мной, одна ладонь ложится мне на щеку, пальцы ласкают кожу, и я моргаю от неожиданности, вижу в его глазах любовь и нежность.

Я накрываю его руку своей.

– Я думала, ты забыл о нежности. Такой жесткий, колючий.

Губы его слегка изгибаются в усмешке.

– Наверное, это ты развращаешь меня.

Я улыбаюсь упоминанию о том, что как-то сказала ему.

– Мне нравится тебя развращать.

– Как и мне тебя. – Его пальцы медленно соскальзывают с моего лица, ладонь гладит голое плечо. – Не двигайся.

Крис встает, идет к портьере и отвязывает от нее атласную ленту. Пульс мой учащается от воспоминания о рисунке, который он однажды нарисовал: я, голая и связанная, на полу. Во рту у меня пересыхает. Я знаю, что он собирается делать с лентой.

Когда он поворачивается ко мне, я вижу в его глазах чувственный голод. Нежного Криса больше нет, зато появился порочный и хищный Крис, преследующий женщину, на которую он положил глаз. И у меня перехватывает дыхание от одной только мысли, что эта женщина – я.

Он садится передо мной на корточки и ощупывает взглядом мою грудь. Воображаемое прикосновение, как бархат, скользит по коже. Соски напрягаются от невидимого трения, и я томлюсь по безумному натиску его рук и губ.

– Сцепи пальцы перед собой.

Он ожидает колебания, я вижу это по его лицу, но я не колеблясь делаю, как приказано. Выражение его лица непроницаемо; он просто обматывает длинную ленту вокруг моих запястий несколько раз, потом завязывает, оставляя длинную полоску шелка волочиться по полу.

Потом наматывает свисающий конец ленты себе на руку.

– Ты в моей власти, ты знаешь, да?

– Это должно было напугать меня?

– Нет, не должно. А если напугало, я сейчас же развяжу тебя.

– А не ты ли мне говорил, что смысл того рисунка, где я вот так же связана, не в зависимости, а в доверии?

Глаза его слегка расширяются, потом сужаются.

– А еще я говорил, что это то доверие, о котором я не имею права тебя просить.

– Тебе и не надо просить, – шепчу я. – Оно уже у тебя есть.

– Я знаю это, Сара. Теперь встает вопрос, что я с ним сделаю, и не возненавидишь ли ты меня после этого.

– Нет. – Несмотря на путы, я нахожу пальцами его руки. – Не надейся. Я не могу ненавидеть тебя.

– Нам обоим надо узнать, так ли это.

– Пожалуй, – соглашаюсь я.

Я хочу, чтобы он возразил или подтвердил мои слова, но он не делает ни того ни другого. Он просто наклоняется и целует меня в лоб – нежный жест, который противоречит связанным рукам и тому, что наверняка скоро произойдет между нами. И он садится рядом и распластывает пальцы у меня на спине.

– Наклонись вперед и положи руки перед собой на ковер.

Я вижу в его взгляде твердый блеск вызова и читаю безмолвное послание, которое он хочет до меня донести. Если я не справлюсь с этим, то никогда не смогу совладать с темными тайнами, запертыми в его душе и в прошлом, требующими выхода. И скорее всего Крис уверен, что я возненавижу его еще до того, как все закончится, что бы это ни было.

Вот оно, начинается. Проверка номер один, первая из многих, я уверена.

Я мятежно вздергиваю подбородок, возмущенная тем, что он заранее настроен на мою неудачу. Потом перебираю пальцами по ковру, вытягиваясь вперед как можно дальше. Рука Криса остается лежать у меня на спине легкой тяжестью, но без нажима. Она просто там, как намек на предстоящее удовольствие. Несколько секунд мы не двигаемся, и сексуальное напряжение в комнате потрескивает вокруг нас.

Ворс ковра щекочет мне соски, и прохладный воздух ласкает голое тело. Я совершенно открыта и уязвима. Натужно сглотнув, пытаюсь понять, как Ребекка делала нечто подобное перед посторонними. Доверяла ли она Марку так, как я доверяю Крису? Или просто любила его так, как я люблю Криса?

Крис гладит мне спину, и эротическое наслаждение вытаскивает меня из мрачного места, куда забрели мои мысли. Ладонь с легким трением скользит по позвоночнику, потом по талии, пока палец на находит копчик, затем продолжает путешествие вниз. В нетерпеливом ожидании, куда он двинется дальше, дыхание мое становится сбивчивым, судорожным, я почти задыхаюсь. И когда Крис начинает очень нежное скольжение по ложбинке между ягодицами, моя плоть сжимается почти болезненно.

– Тебе понравилось, как я шлепал тебя, Сара? – спрашивает он, ладонью лаская мои ягодицы так, как в ту ночь, когда подверг меня экзекуции.

Кожу мою покалывает под его прикосновениями, и я слышу собственное дыхание, частые короткие вдохи и выдохи, которые не могу контролировать.

– Я… я не знаю.

Его ладонь замирает, пальцы расширяются и напрягаются.

– Тебе понравилось, как я шлепал тебя? – Голос его низкий, напряженный, очень властный.

Почему-то ни волосы, упавшие мне на лицо, ни вытянутые с обеих сторон руки не защищают меня с этого момента. Я зажмуриваюсь, сознавая, что обнажила перед Крисом больше, чем просто тело. Я обнажила ту часть себя, которую так хочу понять, однако, кажется, не могу до конца принять. Но хочу. Нет, не просто хочу, мне это необходимо. Мне надо сделать это.

– Да, – наконец шепчу я. – Да, понравилось. – Я задерживаю дыхание и жду ответа, которого все нет. Одна секунда. Две. Ничего. Я начинаю вставать.

Крис прижимает ладонь к моей спине между лопаток, удерживая меня, и тепло его дыхания дразнит мне шею и ухо.

– Оставайся на месте.