Уже не мальчик, потому и кивнул почти сразу. Для порядка паузу выдержал, облизав и пожевав губы, а потом в ответ:

— Да, чего уж тут, дело-то хозяйское…

— Вот-вот, мальчик мой, — подхватила Анна Михайловна.

— Я вас только очень прошу, про ту мою просьбу не забывайте, — состряпал я трагическое лицо.

— Да что ж ты такое говоришь, родной, — запричитала она, срываясь на голос с шёпота, — ты только заранее скажи, что нужно и всё будет готово. Лично принесу!

Вульгарная улыбка на её лице должна нести знамёна дружелюбия, а фраза про личную доставку — оказываемую честь, да только…

— Очень благодарен, Анна Михайловна. А за этот досадный случай не переживайте. Бывает.

Уже в столовой, за столом, не сдержался и улыбнулся. Воистину, вся жизнь театр, а мы в нём актёры.

— Я присяду? — уловили уши знакомый голосок.

— Да, пожалуйста, — вскинул я голову и ловко отодвинул стул. Настя села. — Приятного аппетита.

Программист что-то пробурчал, Григорий кивнул, а Настя отвечает:

— Взаимно.

Я ощутил лёгкое напряжение в голосе. Интересно, что же она чувствует и думает?

Весь завтрак я больше смотрел на неё, чем в тарелку. Писаная красавица! Рацион у Насти особый, без мяса и ряда других продуктов. Как я уже понял, всё легкоусваиваемое, но без фанатизма. Уж не знаю, потому ли кожа чистая и очень здорового оттенка, буквально светиться. Говорят, всё решает генетика, но бережное отношение к здоровью никогда не бывает лишним. Анастасия явно ценит себя.

Фрагмент 5

И очень мило кушает. Аккуратненькими порциями, мерно жуя. Мимика при этом не искажает красоты, а наоборот обретает новые грани. Большие яркие глаза сосредоточены на еде и старательно избегают смотреть в мою сторону. Всё это иногда обрывается каким-нибудь пассажем неряшливости, Настя спохватывается и движения тут же возвращаются к идеалу.

И всё же я удостоился внимания. Ближе к концу завтрака, она бросила на меня сначала один взгляд, а следом второй. Всё в ней затрепетало в этот момент, как если бы в полуденное затишье по травам и деревьям вдруг пробежал ветерок: тонкая мимика дрогнула, лепестки носа затрепетали и даже губы едва заметно задрожали. Она постаралась скрыть всё это, скорее повела вилку ко рту, я же на опережение подставил ладонь, куда упал кусочек брокколи.

— М-м? — перехватив его пальцами, предложил ей снова. Настя с лёгкой задержкой отшатнулась. — Тогда сам съем.

Пока всё это творилось, призраком исчез Марк. Встал с подносом Григорий и я не успел посмотреть на него — интересно, специально ли или просто доел? Это меня разволновало и на пару минут повисло молчание. Фоном шумит столовая, а я заволновался — совершенно непозволительно, чтобы по лагерю ходил слух о моих симпатиях к Насте.

В эти две минуты, оказывается, она пыталась привлечь внимание и буквально извелась.

— Что-то случилось?

Её глаза забегали, лицо всё пунцовое, а рукам просто нет покоя.

— Ты вечером свободен? — выдохнула наконец.

— Как в парке полазаем, так сразу и освобожусь. Ну, может душ только приму.

— Понятно, — быстро бросила она и закусила губу.

— Тебе что-то нужно?

— Нет… то есть да, — нервно ответила Настя и уже в след: — Не знаю.

— Тогда если понадоблюсь — комната номер три в нашем корпусе. Сначала проверь там, если не найдёшь, то уже ищи по лагерю. Спать укладываюсь в десять, есть нет форсмажора. Так что вплоть до этого времени можешь приходить.

— Хорошо, я учту, — успокаиваясь, ответила девушка.

— Вот и ладненько, — улыбнулся я. — Тогда до встречи.

Любопытство обуздал быстро — в таких вопросах нужно ситуацию отпустить от себя, дать кораблику свободное плаванье и тогда, вероятней всего, он приплывёт именно к тебе. С помощью медитации я заставил огонь угаснуть и лишь осторожное мерцание углей осталось на дне сознания.

День пошёл по распорядку: занятия, игры, обед и следом опять занятия, верёвочный парк, ужин. Отлазили нормально. Кто второй раз в лагере — сразу полез на самые экстремальные участки, с окончанием короткой троллейной дорогой. Новички же сначала осторожно ползали по простейшим переходам, понемногу смелея, а потом уже в кровь попал «одурин» и пошло веселье. Такие игры сплочают. Успели даже отрядами на скорость отлазить полуспортивный участок.

Видно, конечно, что Анна уже успела сплотить вокруг себя троих девчат. Дружат против Насти, но ярче это наблюдалось утром, во время наземных занятий, на верёвке же всех захлестнули радостные эмоции.

Стоило свободному времени случится, а душу отхлестать по мне блаженными струями, постарался комнату общежития не покидать. Настя томила до самого вечера. Я даже умудрился забыть о вероятном посещении, увлёкшись документальным фильмом, как в дверь постучали. Быстро кинул взгляд на улицу — уже темно, на время — без пятнадцати десять.

— Поздновато ты.

— Прости за беспокойство, но…

Она распространяет вокруг себя свежесть. Лишь едва-едва влажные, великолепные платиновые волосы рассыпались по плечам и спине. Девушка источает тонкий миксовый аромат, одета в бледно-голубой сарафан и тоненькие босоножки.

— Хочешь зайти? — предложил я.

Она кивнула, но я расслышал голоса и уже заговорщицки ей говорю:

— Давай через окно. Там никто не заметит, что ты зашла ко мне. Только под окном первой комнаты пригнись.

Она посмотрела большими глазами с нотками дикости. Дыхание сделалось глубоким, а потом мелко кивнув, пошла к выходу из корпуса.

Пока ещё без причины торжествуя, я похвалил себя, что в своё время убедил Эконома поменять себе дверь и утеплить стены — всё же зимы холодные тут. Пусть за кроватью, шкафом и вешалкой бледно-жёлтенькой эмульсии не видать толком, но в комнате был ремонт и, что важно, голосов из неё никто не услышит.

Я поспешил к окну и чуть было не ударил Настю, что умудрилась так быстро дойти. Высаженные в своё время туи надёжно скрывают происходящее.

— Давай ручку, — протянул я свою. — Та-а-ак… там есть приступочек, встань на него. Во-о-от… хоп! Ну, приветствую тебя в своём скромном обиталище.

Мы оказались лицом к лицу. Проход между столом и кроватью узкий, но тут даже не в этом суть, а в её взгляде. Кажется, что я начинаю понимать зачем Настя пришла.

— Я хочу повторить. Чтобы как в лесу…

Всё равно неожиданно. Меня взяла оторопь. Вроде бы и взрослый уже, и секс перестал быть чем-то необычным, но одно дело там, в городе, с теми, с кем можно и другое тут…

Я замер всего на несколько секунд, следом сброс эмоционального хомута и расслабление.

Улыбнулся и по-доброму рассмеялся. Говорю:

— Можно я угощу тебя чаем?