— А я не боюсь, — пробурчала она, послушно выполняя просьбу.

— Дело тут, — протянул я, вонзая иглу, — в другом. Скоро уже твои соседки пожалуют и вид я обязан иметь к этому моменту достойный. Готово!

Игла, с ощущаемым только пальцами, скрипом выскользнула, и я положил сверху проспиртованный диск.

— Муа! — чмокнул я Диляру в рядом с местом укола. — Теперь будет здорова.

— Попа? — хихикнула она.

— И ты тоже, — усмехнулся я. — Не больно было?

— Так ничего же не было, — снова не сдержала она смех.

— Я тебе дам! Впредь веди себя хорошо.

— А если не стану?

— По ней получишь, — выдал я очередной шлепок, но уже по дальней половинке. — Давай одевайся скорее.

Отвернувшись, я собрал медикаменты и мусор. Специально выбросил ампулы и шприц в мусорное ведро тут, чтобы нагляднее было, чем мы занимались.

— Спасибо за лечение, — раздалось сзади.

Развернувшись, я погрозил пальцем и поймал её взгляд, направленный в область паха. Размеры члена у меня не выдающиеся. Более чем средние, но возбуждение видно. Удовлетворившись, девушка состроила невинный видок и что-то сказала, но слушать я не стал, ибо донеслись голоса других девушек.

Встретились в коридоре. Взгляды ожидаемо уставились на аптечку в руках и улыбки тут же спрыгнули с лиц.

— Ой! Что с Дилечкой? — воскликнула Карина, самая заводная из всех. Сестры-близняшки тоже с любопытством ждут ответа.

— Уже всё в порядке.

— А что было?

— Диляра сама расскажет. Мне пора идти, ещё не ужинал даже, — улыбнулся я и уверенно прошёл мимо них.

Воздух, полными свежести руками, тут же утёр на лице пот и захолодил тело. Из домика слышны высокие девчачьи голоски. Словно птенцы в гнезде, будут пищать до отбоя. Тоже самое и в других «гнездах», разве что от парней шум более басовитый и вульгарный.

Лес не обращает на эту суету особого внимания. Во всяком случае ночные птицы — выводят романтические трели, настырно кричат или отстранённо ухают.

Насладившись моментом и быстро помедитировав, я начал нужный и даже тоскливый разбор случившегося. Победа досталась настырной татарке. Либо башкирке — надо будет потом спросить каких она кровей, может вообще не угадал, только суть здесь не в национальной принадлежности, а в горячем темпераменте и действительно шикарных внешних данных. Я должен был поступить иначе.

Катастрофы пока нет, но лишь потому, что всё прошло без свидетелей. За решётку не попаду, но вот тенденция угрожающая. Будет лучше найти рычаги воздействия на Диляру. Либо поступить ещё проще — в грубой форме дать понять, чтобы не приставала.

В жизни всегда приходится чем-то жертвовать. За минуты блаженства, порой, приходится расплачиваться долгие годы. Ништяки не висят как спелые персики на дереве — это самое дерево всегда за высоким забором и надёжной охраной, а плоды с него рвёт лощёный богач с бездушными глазами.

Я и засыпаю хорошо, и просыпаюсь. Медитация — универсальная вещь на любые случаи жизни.

Вчерашнее вспоминается как сказочный сон. Новый день высокой контрастностью и ярым пением птиц врывается в голову, жжёт босые стопы росой. Неторопливая гимнастика-растяжка прошла за встречей солнца.

Далее занятия уже с ребятами. Сегодня парочка бунтарей уже не сопротивляется, но упражнения делают на отвяжись — мне и так сойдёт. Чего стоит вспомнить себя в школе… Это я после трагических событий стал правильный, а до этого был, поди, хуже этих голубков.

Ну, не совсем голубков, конечно, просто во многих сериалах это обыгрывается: два смазливых аристократа; один покраше и выше, другой посильнее и в целом хуже; хозяин и глуповатый слуга. Встретить в жизни такой стереотип не удивительно — откуда ещё он появился в произведениях, но чтобы не говорили, а для любительниц напридумывать гейское порно, такие персонажи подходят лучше всего. Потому я только посмеиваюсь.

С другой стороны, Дима с Олегом выглядят скорее как наниматель и бандит. Особенно Олег не вписывается в шаблон — крупный, мускулистый и, тут уже ближе, глуповат.

— Ну, чего ты как вялый баклажан, Олег? — окрикнул его я, прерывая баловство на поручнях. — Возьми нормально грудь прокачай.

— Неохота, — зевнул он.

— А это всё тебе зачем? — показал я рукой в области крупных мышц.

— Пригодится.

Картинно махнув рукой, вернулся к упражнениям — осталось чуть-чуть.

Настя сегодня свежа и прекрасна. Во взгляде и мимике что-то изменилось, на маленькую долечку, но так как я очень внимательно наблюдал за ней, то могу почувствовать. Может, конечно, просто привыкла к новому месту, вот только разве может вчерашнее просто так забыться?

Диля ведётся себя совершенно непринуждённо. В окружении подружек, погружённая в занятия… но пара взглядов от неё я поймал. Никак иначе, кроме как приглашением, их истолковать нельзя. И пусть. Бояться за неё не следует, в те дверцы, в кои она зовёт, всё равно никто лишний не зайдёт, а от того, что побудут нехожеными, ничего плохого не случится. В отличии от обратной ситуации.

По дороге к столовой встретил других вожатых:

— Что же вы, коллеги, на разминку не ходите?

Мышь в сознании пребывает перманентно. Несмотря на то, что с остальными не кутит, но утро для неё всегда мрачное.

— Завтра точно буду, — улыбнулся Звонарь.

— И я, — с напускной серьёзностью, поддакнула Кошка.

Я погрозил им пальцем.

— Какой пример отрядам подаёте, что вместо всех вас я один отдуваюсь?

Вопрос пусть и риторический, ибо традиционно отряды крепнут ближе к середине смены, но призывать их к порядку не устаю.

Отмолчались. Идём вместе, я возглавляю. Сначала направо повернулся с речью:

— Давайте, давайте! Ты, Мышь, тоже приходи. Будем гонять твою сонливость, сама себя не узнаешь, — сообщил я и повернулся влево: — А вы кончайте пить вечерами. Чего случится, а вожатые пьяные, как потом оправдываться?

— Ой, ну не начинай ты…

— Я и не начинаю, — посмотрел я на Кошку, — совсем даже наоборот — продолжаю и буду продолжать, пока не исправитесь. Мы тут на работе и за этих вон птенцов, — показал я пальцем за спину, — несём ответственность. Мягко говоря, птенцов. Очень толерантненько говоря.

— Хе-хе, — вырвалось у Кошкиной. Звонарь поддержал.

— Себя вспомните в их возрасте, не так уж давно было. Хотя, вы и сейчас не далеко ушли.

— Ну ты и дед! — со стоном выдохнула Кошка.

— Работа такая, — подмигнул я и мы вошли в столовую.

Почти от входа меня «пс-с-снула» повариха. Я глянул на встревоженную морду Бурёны и поспешил за ней в подсобку.

— Сашенька! — жарко, как духовой шкаф, зашептала она. — У нас тут трагедь средь бела дня. Дурень этот записной, Валька наш, весь обед мне запорол. Продуктов перевёл уйму! — сделал она большие глаза. —