Тифлисе всё то же – ерунда, ничего хорошего. У Николая был, но не застал – пишет большое панно. Если есть у тебя подробное письмо в Зак<авказскую> Речь, пришли – будет переведено и помещено в <«Речи»>65. У Канчели не был. Когда, ты не знаешь, откроется «Мишень»66? Поклон от Аркаши. [Трояновская выставляет в] <нрзб. > делая вид, что сердится, или правда. Целую, Кира. Как Муся – не приедут ли на Кавказ летом?

Будь здоров, миленький сыночек, не сердись на меня и никогда не огорчайся моими письмами. Я всегда пишу вовсе не с желанием обижать тебя, ты знаешь ведь это. Целую «глазки» и «носик».

В. Зданев<ич>

P. S. Алекс<ею> Петровичу суд отказал в иске к Ком<мерческому> училищу. 4 яйца (поручи покупку хозяйке) и бутылку молока.

15

И.М. Зданевич – В.К. Зданевич

<Петербург, 5 марта 1913 г. >

Ты можешь успокоиться, мама, т. к. выступление не состоялось. После доклада выступил тот самый Злотников67, который пробовал говорить о евреях на докладе Петрова-Водкина68, но принуждён был уйти. На этот раз он начал то же, свистели. Когда утихли, опять принялся за своё и, по неумению председателя, сумел сорвать заседание. Так до нас очередь и не дошла. Получил открытку, что гозинаки варятся, а чучхелы? Из-за твоей неторопливости принуждён не показываться к Штейн69. Ужасно нелепо. Длинных писем больше не буду писать, т. к. нет времени. Да и потом, всё равно ответы – в несколько строк.

И. 3<даневич>

16

И.М. Зданевич – В.К. Зданевич

<Петербург, 6 марта 1913 г. >

Как я ни польщён твоими замечаниями об изяществе сине-голубых писем, принуждён пока перейти на презрительные открытки. Новостей на нашем горизонте никаких, кроме солнечных дней. Насчёт «Эльдорадо» – не нескладица, а свинство. Зине за гозинаки вперёд благодарность, а чучхелы? В моей комнате столько солнца, что распустились красные лилии. Вчера был у проф. Брауна70. Очень любезный господин.

17

И.М. Зданевич – В.К. Зданевич

<Петербург, 7 марта 1913 г. >

Получил известие, что посылку выслали. Благодарю. На неприятное письмо, согласно твоему желанию, не отвечаю, но если ты думаешь, что это мне неприятно, то напрасно: я привык, и никакого впечатления они не производят. Отчасти это хорошо, а быть может, и плохо. Я бы очень просил тебя перестать в каждом письме [плохо отзываться] писать о Дантю, это мне не доставляет никакого удовольствия. Он пьяница, на этом и покончим. 30-го уезжаю на два дня в Москву читать лекцию71.

Илья Зданевич

18

В. К. Зданевич – И.М. 3даневичу

<Тифлис, 8 марта 1913 г.>

№ «Сатирикона» помещён в твой шкаф73, к прочим словесам «младого художника». А что до сходства, то тебе ведь везёт быть рисованну «похоже»… И этот «художник» хорош по-своему, только вот широкополая шляпа – напрасно… Кто тебе указал тебя? Да, не забыть бы: ходил ли ты куда-нибудь в редакцию с тетрадкой юной Кражовской? Кажется, ты писал К.Я.73, но об этом промолчал. Они не ожидают благоприятного ответа, так что их не очень огорчишь, если «тетрадка» вернётся обратно. По тону твоих писем, Илюнчик, я вижу, что ты чувствуешь себя хорошо, ну и слава Богу, очень рада. Илья, будь здоров и весел, больше ничего от тебя не требуется. Кира уже в учебной команде, проводит там и ночь, и день, только от х/2 5 до 8 дома. Поварчивает, но ничего, не долго ведь, к 15 мая производство в унтер-офицеры, а там – почти конец, так <как> уже занятий не будет. А Сашу Меликова опять забрали и отправили в Одессу, он бунтовал страшно, не хотел ехать, собирался стреляться нт. д. Наконец, согласился, собрали ему кое-как 40 р. – сунул он их в карман, а на вокзале какой-то остроумный субъект вытащил их у него… Так и поехал ни с чем. Вот уж когда стреляться-то впору бы! При всём желании сообщить тебе какие-нибудь новости или хоть сплетни – ничего нет. На страстной неделе едем – гимназия и мы, родители твои – в Батум. Тепло уже и сегодня страшное, неужели конец зимы? Если сможешь поехать в Новгород, конечно, поезжай. Ты говоришь: Поповы… Сколько же «их» и кто они? Я думала только одна… А как старые знакомые, у кого был: Завад<ский>, Держав<ин>, Пор<оховщиков>74, Охот.? Съел гозинаки?

В. Здан<евич>

19

И.М. Зданевич – В. К. Зданевич

<Петербург, 8 марта 1913 г. >

Сообщаю подробности о предстоящем выступлении в Москве. Буду читать у Беаты Анджелико, танцовщицы75, для интимного круга. Плата 50. На следующий день – в аудитории Политехнического музея для публики. Плата 50. Кроме того, на дорогу 25. Отнимет 30<-е>, 31-е и 1-е, т. к. доклад написан ещё в прошлом году76.

И. 3<даневич>

20

И.М. Зданевич – В.К. Зданевич

<Петербург, 9 марта 1913 г. >

Вчера был у П.Н. Милюкова77 днём. А вечером у Е. Лансере78. Милюкова не застал и пойду вновь на днях. А у Лансере сидел и беседовал. Е<вгений> Е<вгеньевич> сказал, что теперешние марки – 2-х рублёвая, 4-х копеечная, 14<-ти> копееч<ная> – нарисованы им. Говорили о докторе Соболевском79, художественной жизни и прочем. После был с Жорой Чернявским80 в Цирке модерн на борьбе81. Занятно.

Илья

P. S. Большое спасибо за часы. Очень рад. И за посылку. Получу нынче же за неё 3.50

21

В.К. Зданевич – И.М. Зданевичу

<Тифлис, вечер 9 марта 1913 г. >

Была сегодня у Фогеля, давно – с осени не видела их, люблю их семью, но, отчасти, неприятно ходить в дом Андроникова82, отчасти стычки Киры с Борисом Александр<овичем>83 создают атмосферу не такую, какая бывала прежде. Впрочем, сегодня эта отчуждённость выразилась только в том, что о нём, [т. е.] о Кирюше, не было сказано ни слова. Б<орис> А<лександрович> рассказывал о Соболевском, приехавшем вчера и уезжающем сегодня; об обеде у Ананова84, об общем визите к музыканту и критику Корганову85, о разных сплетнях о наместнике, его болезни86, его деньгах (гов<орят>, полмиллиарда) и т. п. Пришли туда Амираджиби, Авлевские, говорили о музыке, композиторах. Пришла Верховская87, толстоватенькая особа… Вернулась я домой к 11<-ти>, опять пусто; Кира спит, папы и Зины нет. Скучно, лягу и я сейчас. Будь здоров, родненький, целую тебя крепко и очень,