Следующим моим шагом по лестнице суровой школьной славы стала встреча со «звёздами» лингвистического класса, Катей и Мариной, состроившими при виде меня максимально кислую мину, на какую вообще были способны.

— Это правда, что ты сломала нос Максиму? — преграждая нам дорогу, с вызовом спросила одна из них, та которая с густо подведёнными глазами. Вообще-то я прекрасно знала, кто из них кто, но больше нравилось принципиально делать вид, будто они давно срослись в единый катямаринный организм, разделивший один мозг на двоих, а оттого не способный функционировать так же слаженно, как у обычных людей.

Хотя я сама, как часто казалось, была сначала лишь «новенькой в А», потом стала «вот той третьей, вместе с Колесовой и Анохиной», и такое теневое положение ничуть не напрягало, напротив, ощущалось очень комфортным и удобным. Не считая необходимости напрямую контактировать с учителями, всегда получалось спрятаться за спиной бойкой Натки или прикрыться импозантными манерами Марго. Для кого-то подобное поведение — верный признак «серой мыши», а для меня — проявление суперсилы человека-невидимки.

— Сейчас ещё и тебе сломает, если лезть с тупыми вопросами будешь! — рявкнула Наташа, одной рукой подталкивая в спину меня, так и застывшую на месте от ощущения надвигающейся угрозы, а второй бесцеремонно отодвигая с нашего пути недовольно надувшую пухлые губы девушку, многозначительно хмыкнувшую, но не пожелавшую и дальше вступать в перепалку.

Натку немного побаивались. Может быть, потому что ей удавалось без каблуков возвышаться над большинством девчонок, носивших экстремально высокие шпильки? Худая и костлявая, она всё равно выглядела довольно угрожающе, а ещё умела хмуриться так, как получалось только у престарелых мегер и моей мамы, когда я отказывалась от ужина, и этот взгляд коршуна надолго мог отбить желание перечить или вставать на пути. А ещё Колесова быстро бегала, далеко прыгала и легко лазила по канату, на котором я, наравне с большинством своих сверстниц, могла только висеть как полудохлая мартышка, молясь всем известным мне богам, чтобы не упасть и не расшибиться.

Вот и сейчас у неё вышло лихо вытащить нас с Риткой из ситуации, в которой мы могли бы только беспомощно хлопать глазами и что-то тихо мямлить себе под нос в покорном ожидании когда же нам позволят уйти.

Дальше события пошли по вполне предсказуемому сценарию, каждый учащийся нашей параллели посчитал своим долгом хоть раз обсудить случившееся вчера, сопроводить меня насмешливым взглядом или поупражняться в остроумии.

— Романова, только не смотри на меня сейчас, а то я палец порезал и здесь есть капелька крови!

- Эй, Поль, а научи меня драться? Хочу разбивать всем лица как ты!

- А ты, оказывается, опасная штучка!

— Эй, чушка, научить тебя по-нормальному флиртовать с парнями?

На первой перемене я краснела и шипела что-то нечленораздельное от злости, пока Колесова посылала всех высказывающихся, очень конкретно указывая необходимое им направление движения. На второй перемене я просто старалась сделать вид, что читаю учебник и не слышу половину из всего этого бреда, пока Натка уже не так бойко призывала всех приближающихся к нам отвалить по-хорошему. А после обеда, на который я даже не рискнула высунуться из кабинета, мы обе просто устало подпирали ладонями щёки и отсчитывали минуты до конца уроков, уже не пытаясь ничего предпринять.

— Расслабься и получай удовольствие, — глубокомысленно протянула заскочившая к нам под конец дня Ритка, усевшись на краешек парты и кокетливо покачивая в воздухе худенькой ножкой. Она то и дело набирала в телефоне какие-то сообщения, при этом загадочно улыбаясь, и перед уходом помахала перед моим лицом обшарпанным самсунгом, доставшимся от старшей сестры. — Уверена, что тебя это утешит: страдаешь не ты одна.

В общем, как несложно заметить, в реальности становиться внезапно популярной оказалось не очень приятно, обидно и вредно для нервной системы впечатлительных девушек, к числу которых я всегда себя относила. Единственным относительно положительным моментом было лишь то, что за весь день мне повезло ни разу даже издалека не увидеть Иванова (на самом деле везение здесь не при чём, ведь все перемены я предпочитала отсиживаться в кабинете, под крылышком заботливой Наташи).

Благодаря нашей бравой шпионке Марго, не побоявшейся проникнуть прямо в стан врага, а именно увязаться после уроков за парочкой попугаев-неразлучников Славой и Максимом, я смогла спокойно сбежать из гимназии домой, не боясь внезапной неприятной встречи с человеком, умудрившимся за пару дней случайно насолить мне так, как нарочно не придумаешь.

На следующий день шуточек стало чуть меньше, да и у меня начало получаться не дёргаться, как от удара, слыша из уст одноклассников собственные имя и фамилию, а ещё не злиться от любых перешёптываний, многие из которых, хотелось надеяться, уже не касались непосредственно моей персоны. К счастью, была пятница, и я искренне верила, что после выходных все забудут о происшествии между мной и Ивановым, который всё это время, со слов вездесущей Ритки, с непробиваемым хладнокровием терпел за своей спиной ехидные комментарии о том, как его побила какая-то девчонка.

Мы с Наташей стояли на крыльце гимназии и уже четверть часа ждали Анохину, чтобы вместе отправиться домой. Она упрямо не отвечала ни на одно сообщение, вынуждая нас волноваться, когда рядом вдруг раздался пронзительный крик:

— Ой, кровь идёт!

Я чуть не подпрыгнула на месте от страха и, обернувшись, увидела перед собой Марину и Катю, изображавших безудержный смех. Колесова уже было дёрнулась им навстречу, но я успела поймать её за рукав куртки, останавливая от опрометчивых поступков. Этим богатым дурам и море по колено, а нам не нужны лишние проблемы.

— Не расстраивайся, — я почувствовала, как чья-то ладонь опустилась мне на плечо, принося с собой волну разливающегося по телу тепла и начавших очумело порхать в животе бабочек. Мягкий, обволакивающий взгляд карих глаз так и манил к себе, вытесняя из головы все мысли и ощущения кроме абсолютного восторга от близости внезапно подошедшего Димы. — Они скоро успокоятся. Ты не виновата, что довелось иметь дело с Максом. Он всегда такой… проблемный.

Я уже открыла рот, но никак не могла придумать, что бы сказать в ответ, кроме банального «спасибо», потому что противоречить парню своей мечты совсем не хотелось, а согласиться не позволяла совесть, упрямо напоминающая, что мы с Ивановым оба вели себя как идиоты, вот и получаем теперь сполна за это. К тому же, вменяемо думать мешала смутно знакомая рыжая макушка, настойчиво маячившая позади объекта моего обожания и постоянно отвлекавшая на себя и без того рассеявшееся от волнения внимание.

— Не очень-то красиво обсуждать своего капитана за спиной, Дим, — Романов резко переменился в лице и развернулся, почти нос к носу столкнувшись с широко улыбающимся Славой. Он наклонился и начал шептать что-то Диме на ухо, и можно было поспорить, что все мы: я, Ната и Ритка, выглядывавшая из-за спины рыжего с виноватым видом, в этот момент пытались сделать невозможное и разобрать хоть одно слово, но всё оказалось тщетно.