Она любила гулять по главной аллее, длинной и прямой, как стрела. По обе стороны аллеи стояли скамейки. Пышные кроны высоких деревьев тянулись к небу, которое здесь было удивительно низким, звездным по вечерам и ярко-голубым ранним утром.

Рита шла легким пружинистым шагом, высоко держа голову. Деревья расступались перед ней. Она ощущала себя полной сил и какой-то неведомой, но приближающейся радости. «Может, это радость обретения себя», — подумала она. Пройдя всю аллею, она вышла на широкий луг перед озером. Теперь небо было совсем близким. Белые перистые, будто размазанные, облака закрывали половину неба, но вдали, там, где уже садилось солнце, небо было нежно-синим, каким оно бывает в конце дня. Солнце постепенно клонилось к горизонту, прячась за пышное, словно взбитые сливки, облако. Вот оно совсем скрылось, и облако стало светло-розовым, и через него пробивались косые лучи. И вся эта картина была такой первозданно прекрасной, что Рита замерла. Она опустилась на траву около буйно цветущих кустов с маленькими белыми цветочками и смотрела на небо, ощущая необыкновенный трепет в душе.

— Такой красивый мир вокруг нас, а мы этого не замечаем.

Рита повернула голову и увидела тонкий мужской профиль. У сидевшего по другую сторону куста мужчины было худое истонченное лицо, напоминающее иконописный лик. Глубокие темные глаза с поволокой, прямой нос и четко очерченные губы. Он смотрел на нее отрешенно, словно не видел.

— Представляете? Я почти год не смотрел на небо, — доверительно сообщил он и снова поднял лицо вверх. — Ведь просто глядя на небо, уже можно стать немножко счастливее.

Рита была с ним согласна. И хотя она не любила случайных знакомств, что-то во внешнем облике этого человека внушало ей доверие. Его присутствие не мешало ей, как не мешала стрекоза на соседней травинке или птица на ветке.

— Мы носимся, как муравьи, привыкли смотреть только под ноги, и в суете не успеваем заметить эту красоту. А ведь нет ничего лучше, чем вдыхать запах молодой травы, любоваться цветением и смотреть на небо…

Он замолчал. Так они и сидели, он и Рита, сидели, пока солнце совсем не скрылось за горизонтом. Небо темнело, и лишь розовая полоска на западной стороне неба еще долго украшала ночную синеву. Обратно к бювету они шли вместе. Мужчина чему-то улыбался и молчал. Молчала и Рита. Они набрали воды и присели, не сговариваясь, на одну скамью. Рите показалось, что незнакомец хочет что-то сказать, и она не ошиблась.

— Знаете, мне удивительно хорошо в этом санатории. Место, что ли, здесь такое? Умиротворяющее. Не замечали?

Рита кивнула в знак согласия.

— За последний год я устал жить, — спокойно, не рисуясь, продолжал он. — А здесь я как будто снова пробудился к жизни.

— Вы очень больны? — спросила Рита, посчитав неудобным дальше молчать.

— Был. Я думаю, здесь нет здоровых людей. Но я устал не от болезни, а от всего, что сопутствовало ей. Мне долго не могли поставить правильный диагноз. А когда поставили, не знали, что со мной делать. То одно пробовали, то другое.

— А что у вас?

— Очень редкое заболевание почки. К счастью, все уже в прошлом. Но с больной почкой мне пришлось расстаться.

Рита допила воду и с сочувствием посмотрела на незнакомца.

— Как вы себя чувствуете…

— С одной почкой? Ничего. Неплохо. Люди могут жить и с одной почкой и даже не замечать этого. Надо только, чтобы почка была здоровая.

— А вторая у вас — здоровая?

— Вполне. Четыре месяца назад меня прооперировали. Врачи говорят, прогноз хороший. — Он усмехнулся. — За время болезни я потерял лучшего друга, квартиру, работу и жену. И вот сегодня впервые подумал: все, что ни делается, к лучшему. Даже моя болезнь. Я многое переосмыслил и понял. Когда полгода болтаешься между жизнью и смертью, все окружающее проявляется совсем в другом свете. Я увидел, как вы остановились возле меня, глядя на небо, и подумал, что ваше состояние сродни моему. Вас тоже что-то тревожило последнее время, а здесь вы смогли обрести покой…

Он не спрашивал, а словно рассказывал ей о ней. Поэтому она не стала ему отвечать, а лишь улыбнулась и пошла на ужин.

Они подружились. Нового знакомого звали Сергеем. Он был застенчивым и немного не от мира сего. Но рядом с ним ей было спокойно и уютно. Оказалось, что они из одного города и почти ровесники. Но не это сближало их. Они были как будто настроены на одну волну, одинаково воспринимали окружающий мир и даже говорили иногда одновременно. Наверное, перенесенные страдания сделали их в чем-то похожими, а может, это все было лишь проявлением необыкновенной энергетики здешних мест. И как-то так вышло, что они стали рассказывать друг другу о своей прошлой жизни. Рите было легко говорить ему о Максе, Борисе, как будто Сергей был не свободным и еще молодым мужчиной, а ее лучшей подругой. Она не думала, поймет ли он ее, просто рассказывала о том, что давно томило душу. Но, к ее удивлению, он все понял. Он понял мотивы ее поступков и не осудил. Похоже, он никого и никогда не осуждал, принимая людей такими, какие они есть.

— Ты все-таки не оставила мужа, ведь вы столько прожили вместе, что это не дало тебе уйти. А моя жена ушла. Ушла к моему другу. К лучшему другу! Ушла, когда мне поставили страшный диагноз. Не могла подождать до развязки. Пришла в больницу и сообщила, что давно его любит. Еще с юности. Я пытался понять. Пытался поставить себя на ее место. И ничего не понял. Почему она не ушла раньше? Зачем надо было ждать моей болезни? Чтобы ударить лежачего? Неужели все это только ради жилья?

— А что, у твоего друга нет квартиры?

— Квартира есть, но он жил с мамой. Да и вообще его материальное положение нельзя было тогда сравнить с моим. Моя жена, моя бывшая жена, — поправился он, — продала нашу квартиру, вернее, квартиру моих родителей, пока я лежал в больнице. Если бы я не настоял, она забрала бы все, она уже списала меня со счетов. Но я потребовал треть суммы наличными и уехал за границу, в очень хорошую и дорогую клинику. Благодаря этим деньгам я сейчас жив.

— А жена? Она счастлива с этим твоим другом?

— Не знаю. Не интересовался. Наверное, она очень огорчится, узнав, что больше ей не на что рассчитывать.

— А на что еще она может рассчитывать?

— Ну, кое-какие деньги от продажи квартиры у меня еще остались. Квартира была в центре, в престижном районе. У меня есть машина и дом в пригороде, доставшийся мне в наследство от тетки. На все это она могла бы претендовать, но только в случае моей смерти, а не развода.

— Какие ужасные вещи ты говоришь! Что же за человек твоя жена?

— Обыкновенный человек. Немного добрый, немного корыстный. Знаешь, Рита, мне было так страшно умирать, что ее уход не вызвал той боли, которую я наверняка испытал бы, будь я здоров. Я посмотрел на нее — и как-то вдруг разглядел ее всю, с ее низкой душой, расчетливостью, цинизмом, примитивными хитростями. Наверное, близость смерти обостряет восприятие окружающего. Не будь я так измучен, то, пожалуй, даже пожалел бы ее. Но мне стало тошно! Ведь я прожил с ней больше десяти лет, да так и не сумел разглядеть. Я согласился на продажу квартиры, лишь бы больше никогда ее не видеть.