Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Такси вернуло меня домой.
Когда я выходил из машины, дождь уже закончился, и луна ярко освещала площадку перед зданием.
Пока ехал в лифте, я решил с порога включить во всей квартире свет. Весь свет: от торшера до ночника и лампы в туалете.
Затем нужно побороть страх. Слова матери глубоко впились в мое сознание: «Покажи мне еще детей, которые спрашивают фамилию у собственных родителей».
Открыв дверь в темную квартиру, я сразу же включил свет в гостиной. Затем в спальне, маленький ночник у кровати, свет в туалете и торшер.
И тут меня охватила паника.
В ванной свет не включался. Я несколько раз щелкнул выключателем, но светлее не стало. Вдруг мне почудилось в ванной нечто странное. Вдруг из ванны сейчас покажется корявая рука, вылезет по локоть, потом появится морда, а затем – и само тело в полный рост.
Я раскрыл рот, набрал в грудь воздуху и, еле сдерживаясь, чтобы не заорать, что есть силы захлопнул дверь ванной комнаты.
«Идиот. Просто перегорела лампочка. И только. Чего я боюсь?» – пронеслось в голове, но я стоял, не шелохнувшись. К чему-то прислушиваясь. Звук! Что за звук?
Звонок. Звонок в дверь. Ничего особенного. Кто-то пришел. И давит на звонок. Ничего странного. Постой, кто это может быть? Вдруг отец – что делать? А если мать? Я побрел к домофону. Я безропотно тонул в собственном страхе и ненавидел себя за это. «Так, хватит», – едва слышно произнес я и поднял трубку.
– Это я – Кей.
Вот радость.
Я открыл дверь. Одетая в светло-зеленую блузку и желтую юбку, Кей, наклонив голову, спросила:
– Можно?
Я не стал рассказывать ей о своем приключении.
Как правило, в такие минуты человек вообще не знает, как поступить. Может, все дело просто в моей давней привычке – тотальной осторожности. Раскаиваюсь, но всякий раз, пытаясь заговорить, я себя сдерживал.
В конце концов, это же не признание в соучастии при грабеже.
Галлюцинация, возможно, – мой недостаток, но не хотелось, чтобы Кей узнала о моем страхе перед непонятными вещами.
Кей сказала, что видела меня на крыльце из окна. Я был мертвенно-бледный и очень усталый.
Я возразил, что бледность – из-за света луны, а сам я свеж и бодр. Абсурд – будто сорокавосьмилетний мужчина скрывает усталость перед женщиной моложе его на пятнадцать лет.
– Вот как? – сказала Кей уже в моих объятьях. – Что-то тут не так.
– Что, дурное предчувствие?
Попытавшись превратить свои слова в шутку, вопрос я задал наполовину всерьез. Есть такое понятие – «женская проницательность».
– Именно, – ответила она. – Не пойми меня неверно, но такое ощущение, словно ты – в другом измерении.
– Вроде галлюцинации?
– Да, что-то вроде. Я давила на звонок, а у самой не было уверенности, что ты вообще дома.
– Может, как раз это и есть галлюцинация?
– Ничуть. Что, испугался?
И мы оба рассмеялись.
С единственным условием – не прикасаться и даже не пытаться увидеть грудь – я любил Кей, я прижимался к ее белым ягодицам с единственной родинкой.
Оказалось, что она работает в финансовом отделе пищевой компании, а родом из небольшой деревушки в часе езды автобусом от Тоямы.
Следующий день я с обеда и до поздней ночи провел в бильярдном баре, где накануне собирал материал для работы. Проект еще не одобрили, но писать после того, как все уладится, времени уже не будет, и мне дали команду заранее подготовить сценарий первой серии.
Продюсер был уверен в проекте, реализация которого не вызывала сомнений до тех пор, пока не возникало сомнений у спонсоров. Даже по виду верные предложения от так называемых «субподрядных студий» нередко разбиваются о мнение киностудии, и я никогда не начинал писать до принятия окончательного официального решения. Однако на этот раз проектом занималось подразделение самой киностудии, все отделы которой: производственный, редакционный и коммерческий – уже дали согласие. Оставалось собрать последний материал перед началом работы.
Я принялся писать на следующее утро.
В десятом часу вечера позвонила Кей и предложила выпить под жареный хребет угря.
В этот день я исписал пятьдесят три страницы черновика по двести знаков на каждой – работа спорилась. До одиннадцати мы выпивали у меня и расстались, ограничившись лишь поцелуем. Я жаждал продолжения, но Кей отказалась:
– Не хочу, чтобы ты требовал близости после каждого моего звонка.
Я ответил, что так не считаю. Хотя сказать по правде, я уже в том возрасте, когда, памятуя об усталости на следующий день, не грех и пропустить.
Я поцеловал Кей в прихожей, затем еще раз в – коридоре и, проводив до лифта, дождался, пока сомкнутся двери.
На следующее утро я проснулся в семь. В восемь сел за работу, к вечеру исписал шестьдесят восемь страниц. Вместе со вчерашними получается сто двадцать одна, что примерно равно объему одной серии. Нынешний сериал отличался болтливостью персонажей. Даже с учетом немых бильярдных и теннисных сцен, для тараторящих болтунов, по моему расчету, следовало написать еще страниц сорок.
Усталый, я поужинал в итальянском ресторанчике неподалеку, зашел в прокат и взял новый фильм Эдди Мёрфи, который посмотрел за банкой пива. Незаметно уснул на диване. Ночью проснулся, но думать ни о чем не хотелось, и я просто завалился на кровать. Выспался хорошо. Заполнив день работой и мелкими делами, я, как мог, отстранил от себя родителей.
На третий день, дописав сто шестьдесят пятую страницу, я завершил работу над первой серией. Вышло длинновато, но в самом начале нередко описываются персонажи, а также их места обитания. Если вводные описания опустить, самих диалогов останется куда меньше.
Редкая производительность. Бывало, за весь день из-под пера выходили какие-нибудь жалкие две-три странички, которые уже на следующее утро безжалостно летели в урну, наводя на серьезную мысль о смене ремесла. Однако сейчас я ощущал прилив сил. Выходило неплохо, все персонажи бодро начинали свои роли.
При этом – три часа дня. Оставалось перечесть и отредактировать текст, но это я собирался сделать завтра. На следующий день огрехи куда заметней.
Оставаться в квартире одному не хотелось. Кей еще на работе. Кому ни позвони, вряд ли кто-то сможет прийти ко мне в три часа дня.
Раньше я приглашал жену, и мы вмести шли смотреть кино. Однако радость от завершенной работы в конечном итоге была моей радостью, и я понимал, что жена чувствует себя обделенной. С тех пор я старался никак эту радость не выражать. Поэтому и перед Кей нужно вести себя осторожно.
Однако успешное завершение первой серии – радость не только от того, что с «пилотом» покончено, но и путь к успеху всего сериала. Несколько иная радость, чем при успехе полнометражного фильма. И продюсер, и режиссер не ожидают такого начала. Изначально проект не задевал меня, но в процессе стал однозначно моим. Я увлек за собой и сюжет, и героев.