— Женщина?! — подскочил с дивана Вовин. — Убийца — баба?!

11

— Не делаем поспешных выводов. Голос — еще не все, — отрезал Рюск. — Но интересная версия, отбрасывать не станем.

— Тем более что раньше мы подобный вариант и не рассматривали.

— Дискриминация какая, феминизма на нас нет! — несколько истерично хохотнули Рюск с Вовиным.

Хаффнер к ним присоединился, но более сдержанно, лишь хмыкнув в усы. Новомодное движение он уважал, жена и трое дочерей дома научили... уважать.

Эдам поднял с пола чашку Рори. Та упала во время ее эксперимента, Рори и не заметила. Хорошо, что пустая была, иначе вытирать им очередную лужу.

Долил чаю, передал Рори в руки и сел обратно на табуретку.

— Спасибо. Извини. — Голос Рори хриплый, горячий напиток будет очень кстати.

Эдам кивнул. Смотрел, не мигая.

— Что? — Она отпила, зажмурившись от удовольствия.

Если непонятно — спрашивай. Самый легкий способ получить ответ. А Рори очень многое непонятно.

— Ты это сейчас намеренно сделала?

— Что именно? — не сдалась Рори, и в глаза Эдаму не смотреть, а то мало ли... ей соображать надо, а не «жизнь словно сон» и все в таком роде...

— Ладно. Потом.

— Спасибо, Рори. Эдам... Будем двигаться от последней жертвы к первой, — вернулся к обсуждению плана Рюск.

— Где сильнее след? — уточнил Вовин. — Так это работает?

— Так.

— Баба... — Вовин все не мог отойти от новой версии. — Дожили!

— В способе убийства есть странность. Смерть от концентрированной щелочи очень мучительна, даже небольшой ожог на коже нестерпим. У жертв Прожигателя ожоги четвертой степени, до костей. Вывод — убийца хотел, чтобы жертвы мучались. Иначе почему именно щелочь?

— Но?

— Зачем оглушать до этого? Облегчать участь беспамятством?

Рори молчала, не моргая даже.

— Ведь он... или она, не переносили жертву. Где настигли, там и убили.

— Зачем? — машинально переспросила Рори, сама боясь услышать ответ.

Для стражей в порядке вещей обсуждать детали убийств и строить версии, для Рори все впервые. Старается воспринимать лишь временной работой, не впускать в себя, в свою оберегаемую душу, эти подробности. Но, похоже, чем дальше в лес, чем глубже в дело Прожигателя, тем хуже у нее выходит оставаться отстраненной и деловой.

— В этом вопрос. И противоречивый штрих к портрету убийцы.

Портрет... Сможет ли Рори увидеть его лицо? На старых местах убийств?

Или на новых?

Некоторое время они молча пили чай. И Рори была благодарна за эту передышку.

Отойти хоть от увиденного. И услышанного.

— Это что, шоколад? — Хаффнер пошкрябал пальцем папку, поднял взгляд на Рори.

Она сделала вид, что она не она, и корова не ее. Папка и в самом деле не ее, лежала тут, оставленная, забытая. Все, что угодно, могло с ней произойти.

В том числе и шоколадный дождь, например.

— Конфеты, что ли? — очередь Вовина совать свой нос в дело.

Рори не выдержала. Ни их взглядов, ни понимающей ухмылки Эдама.

Отвлекают ее всем скопом? Действенно, ничего не скажешь.

— Да! Да, это шоколад! Я смотрела фотографии убийств и ела шоколадные конфеты! Я сожалею! Извиняюсь! Мне очень стыдно.

Стражи смотрели странно. Но Рори уже было все равно. Терять нечего. Она и так чудачка в их глазах.

Как там говорил Рюск — невротики ходячие? Вот-вот, это про нее.

— На этом все? Тема исчерпана? — уточнила холодно. — Возвращаемся к ожогам четвертой степени?

— Да не переживай ты так, — похлопал ее по плечу Хаффнер. — К концу дела... Когда-то же мы его поймаем! Короче, в конце эта папка будет напоминать мазню этих, как их... новомодных художников.

— Авангардистов?

— Во! Их мазню будет напоминать. Папка рабочая, на нее ляпать можно.

— А один раз, представь, — неожиданно с энтузиазмом подхватил Рюск, — папку похожую с собой на опрос выездной взял. Положил ее там на какую-то бочку, вообще не заметив, что там. Опросил свидетеля, которого, вообще-то, ну ни в чем и не подозревал — так, для галочки съездил. Чтобы по правилам все. А как в Управление доехал, смотрю — на папке рыжие следы, как ржавчина. Показал экспертам, они сверили с тем, что обнаружили у жертвы под ногтями, и — вуаля! Дело раскрыто!

— Ничего себе! — искренне восхитилась Рори.

— Да у меня подобных случайных раскрытий за службу немало набралось, — делился старший следователь. — Иногда так — легко. А иногда, как с Прожигателем — чтоб его черти съели! — топчемся месяцами без подвижек.

— Вот так, по пятнам, мы можем, например, сделать вывод, что ты любишь пралине. — Словно великий наставник, Вовин принялся жестикулировать указательным пальцем. — И что у тебя крепкий желудок и нервы, раз смогла есть, глядя на фотографии с места преступления.

Рори тихо выдохнула и глотнула еще чаю.

Они ей этого пятнышка не забудут, видимо. Позитива в их жизни не хватает.

— Вовин... — начал было Хаффнер, но тот не дал себя перебить.

— Что я хочу сказать? Что это есть хорошо! Так как вероятность эффективности твоей с нами работы повышается, а вероятность твоих обмороков уменьшается.

— Выезжаем часов в семь, нормально? — вернул всех в деловую колею Эдам.

— Конечно.

— Кто остается здесь?

— Я пас, меня Розалинда и так прибить грозится или любовника завести на те ночи, что я отсутствую. — Хаффнер резво поднялся и направился к выходу.

— И меня. — Вовин поспешил за ним. — В смысле, не Розалинда, а другая... девушка моя. Ждет. С обеда!

Рюск оглядел оставшихся, постучал исписанным дряхлым блокнотом о колени.

— Ну что... Консультанта Рориэн Мэй в курс дела ввели, новые версии записали, познакомились. Надеюсь, завтра сможем и дальше продуктивно поработать.

Взгляд его Рори не очень понравился. Расчетливый.

Если бы Эдам ей не рассказал о задумках Ордена, ничего бы не заметила и не подумала. Но, зная о планах на свой счет, относиться к старшему следователю без подозрений не получалось.

— Я постараюсь.

— Выспись как следует и позавтракай плотно. Силы понадобятся.

Рори кивнула, благодаря за своеобразную заботу.

— Тогда и я, пожалуй, откланяюсь. Время позднее.

Рори машинально бросила взгляд на часы. Даа... Проговорили немало. Почти полночь.

— Меня ни девушка, ни Розалинда не