это вытекает из его рассуждений – женщина оказывается функциональным придатком мужчины, поскольку по существу становится выразителем его «чести и совести». Следовательно, мужчина, который обязательно должен быть мачо, по существу защищает свою честь.

Далее, Рашад Ширин говорит о важности феминизма в Азербайджане, идеи которого должны защищать не только женщины, но и мужчины, в этом случае женщины перестанут рассматриваться только как сексуальный объект, как служанка мужчины, или как «производитель детей». В Азербайджане такое положение не изжито, не случайно по месту женщин в политической и социальной жизни, Азербайджан занимает 46-е, последнее место среди стран Европейского Союза.

…в преддверии феминистической революции?

Жёсткая доминация мужчин в Азербайджане продолжается, но незаметно, исподволь готовится её будущий крах (использую именно такое слово).

Во-первых, многих (пусть пока не в процентном отношении) мужчин больше не устраивает роль «мачо», защитника, которому нет дела до чувств женщины.

Во-вторых, растёт внутренний протест самих женщин, который позволил мне несколько лет назад предсказать в Азербайджане феминистическую революцию.

Пока моё предсказание не сбылось, но кто знает, что будет через десять, двадцать лет.

Ещё недавно и в западных странах многие женщины говорили: «Я, конечно, за равные права, но я не феминистка», а само слово в англоязычной прессе иронично называли f-word (по аналогии с нецензурным глаголом на ту же букву). Прошло время и феминистами стали называть себя и многие мужчины.

Не думаю, что мы будем исключением.

…сексизмы в нашем языке и к чему это приводит (запись в дневнике 15 октября 2015 года)

Эта запись имеет конкретную дату, но она особого значения не имеет, мог бы написать и год, и пять лет тому назад, не исключаю, ничего не изменится и через год, и через пять лет.

Я говорю о сексизмах в нашем языке, все привыкли и не замечают.

Самые явные. В азербайджанском языке нет слов, означающих «жена» и «дочь».

Жену называют «həyat yoldaşı» (буквально, «товарищ по жизни»). Выражение, скорее всего, возникло в советский период и сохранилось до сих пор. От «жены» перешло к «мужу», мало кто из азербайджанцев сегодня скажет «ərim» («ər» – муж), предпочтёт «yoldayoldaşımim» («товарищ»).

Это принятое выражение представляется мне крайне лицемерным, если не пошлым.

Слово «qız» означает у нас и «дочь», и «девочку», хотя есть различение «сына» и «мальчика» («oğul» и «oğlan»).

Возможно продолжением «сексизмов» следует признать традицию, которая сложилась в нашем общественном транспорте.

Спросите любого азербайджанца, он с гордостью скажет, мы не Европа, у нас принято уступать место. Это правда, но…

Детям, в первую очередь, это святое, здесь почти все единодушны.

Столь же единодушно, уступают место не по возрасту, а по полу. Женщина может быть пожилой, молодой, юной, не имеет значения, ей следует уступать место. Молодые и юные особы не возмущаются, наверно считают проявлением высокой культуры. Тем более, когда есть такая распространённая забава как гаджесты, стоя ими не очень удобно пользоваться.

Кто-то скажет, старый человек решил поворчать. Не буду возражать, действительно ворчу, особенно когда случается трудно стоять, а молодые девчонки сидят, щебечут, ничего и никого не замечают.

Но дело не только в этом ворчании, дело ещё и в том, что этот «старый человек» отдаёт себе отчёт, что подобное уважение по полу совсем не безобидно, оно маркирует всех женщин как «слабый пол», который должен знать своё место и в обществе, и в семье.

Как не парадоксально, не безобидно и для мужчин, для тех же молодых людей, которые с таким пылом уступают место юным леди. Смогут ли они выполнить эту миссию и по жизни, или закричат «караул» при первом же серьёзном испытании…

Стою в общественном транспорте, держусь за поручни, смотрю на этих юных леди, стараюсь не злиться, не раздражаться, пусть радуются, пока есть время, пока не знают, что их впереди ожидает, а я постою, мне уже скоро сходить…

Гамида ханум Джаваншир о том, что произошло на Тебризском базаре…

Об этом эпизоде Гамида ханум[59] рассказывает в своих «Воспоминаниях». Относится он ко времени, когда она со своей семьёй жила в Тебризе.

Там же, в Тебризе давно жила семья из Нахичевани. Мать семейства была крупная, дородная, привлекательная женщина. Как и все женщины в Иране она укутывалась в чадру[60], а лицо закрывала повязкой из твёрдой марли чёрного цвета. Однажды, когда вместе со служанкой, она шла по базару её неожиданно ущипнул за мягкое место какой-то мужчина. Женщина не растерялась, схватила этого мужчину за плечи, опрокинула на землю и стала пинать ногами. К ней присоединилась её служанка. Собралась толпа, подошёл полицейский, но никто не осмелился защитить мужчину. Продолжая пинать ногами лежащего мужчину, женщина громко, чтобы все слышали, стала выкрикивать:

«Ваши иранские женщины кроткие, униженные, бесправные. Они не хотят поднимать шум, соблюдают приличия, вот вы и позволяете себе непристойности. С нами, женщинами с Кавказа, такое не пройдёт. Следующий раз я приду с пистолетом, и путь кто-нибудь посмеет подойти ко мне».

Этот случай, говорит Гамида ханум, долго обсуждался в Тебризе. А женщина из Нахичевани с того дня сняла чадру и ограничилась платком на голове.

Остаётся согласиться с Мирзой Джалилом. Попытка спрятать женщину в чадру или заточить в четырёх стенах, совершенно не способствует укреплению нравственности. Это – типично мужское изобретение – говорит о мужской недальновидности вкупе с мужским тщеславием.

Запись в дневнике

Сегодня 1 мая 2015 года. Как нередко в последнее время, пишу эту книгу в кафе.

Вольно или невольно наблюдаю за молодыми юношами и девушками. И каждый раз задумываюсь над тем, что у многих из них, осмелюсь предположить, что у большинства, как только начнутся более или серьёзные взаимоотношения, обнаружатся «тараканы» в голове. Эти «тараканы» заставят их забыть о собственных индивидуальностях и требовать друг от друга поступков «настоящих» мужчин и женщин.

Вспоминаю пару, которую наблюдал здесь же в кафе совсем недавно. Они занимались математикой (достоинство этого кафе в возможности заниматься своей работой), она была «учителем», он «учеником». По крайней мере, в отношении математики, она явно была «умной», он «глупым».

Вместе с тем, невооружённым взглядом было заметно, что им хорошо вместе, им обоим нравится, что она его учит, а он ей подчиняется. Тогда я задумался, а разве исключено, что они могут быть вместе, долго-долго, что могут прожить долгую жизнь, в которой она будет учить, а он учится, почему не может быть комфортной семейная пара, в которой она «умнее» его.

Но потом осознал, у