Мужчина и женщина: бесконечные трансформации. Книга третья - Рахман Бадалов

Памяти трёх женщин моей судьбы

Раздел седьмой

Дневник

…почему дневник?

Почему дневник?

Причин множество, всех коснуться невозможно. Не говоря уже о том, что дневник вещь загадочная. Трудно сказать, где кончается наедине с собой, и начинается наедине со всеми.

Более или менее внятно могу коснуться двух причин.

Этим и ограничусь.

Первая причина.

Работаю над книгой много лет и начинаю выдыхаться. А «сюжеты», то что прочёл, услышал, увидел, придумал, не иссякают. Тогда и решил, о «сюжетах», на которые не хватит сил, энергии, дыхания, выскажусь в «дневниковом» варианте.

Сколько будет этих «сюжетов» – пока не знаю. Хорошо бы не затягивать. Надо уметь поставить точку. Это не всегда просто, и не заметишь, как начнёшь пережёвывать пережёванное, подобно верблюду.

Вторая причина.

Считаю себя человеком XX века, который задержался в следующем веке. Многие мои близкие остались там, в XX веке.

«Сюжеты» мои и по смыслу, и по интонации из XX века. В редких случаях из XX века смотрю назад, в предыдущие эпохи. Скорее всего, и на XXI век смотрю глазами века предыдущего.

Но, вместе с тем, и до того, как начал работать над книгой, и в процессе работы пришёл к убеждению, что у сквозной темы настоящей книги нет начала и не может быть завершения.

Что значит «нет начала»?

Рискну высказать свою теоретическую фантазию.

У эволюции было много вариантов, «мужчина» и «женщина» не единственный. Даже когда эволюция предпочла «мужчину» и «женщину», она не разделила их железной рукой. Потенциально предоставила людям, мужчинам и женщинам, россыпь вариантов. Как и в самой природе.

Но получилось то, что получилось.

Требовать от меня развёрнутых аргументов моей «фантазии» – смешно. У меня их нет, не выдавал себя за учёного на протяжении всей книги, не выдаю и сейчас.

Хороший повод поиронизировать в мой адрес. Не только повод, но и право, только с одной оговоркой.

Фантазия и есть фантазия, она апеллирует к воображению, по природе своей она чужда любому позитивизму. Другой вопрос, насколько предложенная фантазия даёт простор воображению, насколько она «безумна». Не мне об этом судить.

«Нет начала» означает, что не эволюция в ответе за то, что культура на долгие тысячелетия железной рукой действительно разделила нас на «мужчин» и «женщин». Причём так кардинально, что род людской стали олицетворять одни мужчины. В женщине было освящено одно материнство, т. е. одно природное начало, если сказать более жёстко, одна физиология.

Но с какого-то времени, – спасибо феминизму – будто одумавшись, мужчина и женщина стали двигаться навстречу друг другу, понимая, что подлинно живое находится «между» ними. Сама эволюция заложила потенцию «между», как способ возвращаться к самой себе, преодолевая всё косное, догматичное, застывшее, мёртвое.

«Нет начала» стало реализовываться как «нет завершения», как продолжающиеся бесконечные трансформации ролей «мужчины» и «женщины».

И если «нет начала» воспринимается как фантастическая гипотеза, то «нет завершения» уже как реальность в диапазоне от статичных, незыблемых ролей мужчины и женщины, до смены пола, когда мужчина может стать женщиной, а женщина мужчиной, от высокой поэзии до грубых непристойностей, намаранных на стене.

«Дневник», в этом смысле, есть манифестация открытости процесса, в котором не было начала, не может быть и завершения.

…ещё раз об открытии «гендера»

Возвращаться к теориям «гендера» не собираюсь, насколько меня хватило, уже написал, что смогу ещё напишу в сюжетах «Дневника». Но уже в процессе завершения книги вновь и вновь слышал доводы, «гендер» просто выдумка, во многом вредная, ещё придётся столкнуться с его (гендера) тяжёлыми последствиями, но рано или поздно жизнь вернётся в свои разумные берега, мужчина вновь станет мужчиной, женщина – женщиной.

Не вступал в споры, когда выслушивал эти доводы, не буду вступать в споры и сейчас, если кому-то хочется быть близоруким, его право, не будем его разуверять.

А «гендер» (слово, понятие) действительно был открытием, озарением. Необходимо было назвать, означить то, что мерещилось, предчувствовалось, предмыслилось, а дальше буквально произошёл взрыв. Будто невидимая пелена спала с глаз. Нахлынули новые смыслы, новые подходы, которые, казалось, только ждали своего часа.

Античность. Средние века. Возрождение. Новое время. Запад. Восток. Дальний Восток. Ближний Восток. Всё увиделось в новом свете. То ли не замечали, то ли не хотели замечать, то ли не было соответствующей оптики.

Да что там История. Если мыслечувство не закупорено, в новом свете предстала собственная жизнь. Оставалось только сокрушённо разводить руками, как я мог этого не замечать, или, ещё хуже, как мог быть столь бесчувственным, наломать столько дров.

Можно сказать, что «гендер» продолжается, напоминает, подсказывает, подталкивает взгляд, углубляет (утончает) позиции. Помогает, если удаётся снять пелену с глаз, преодолеть своё закостеневшее «эго».

Сколько это будет продолжаться, сказать трудно. Но не завершиться ранее того, как мы привыкнем к новым ролям мужчины и женщины, женщины и мужчины.

А тем, кто продолжает сопротивляться, кто ждёт, что привычное, старое вернётся, можно только посочувствовать. И уберечь их от того, что могут получить дубинкой по голове от самых близких женщин, которые не смирятся с отведённой для них ролью.

Уберечь, поскольку это больно. А может быть, и смертельно.

Режиссёр Михаэль Ханеке: Фильм «Любовь»

…неприятие пошлости жизни

Не случайно решил начать «Дневник» с М. Ханеке[1] и его фильма «Любовь»[2].

Некоторые кинокритики считают Ханеке лучшим кинорежиссёром современного кино. Понятно, искусство не спорт, в нём трудно, если вообще возможно, определить кто первый, а кто десятый. Да и в этом случае, судить можно только по тем или иным критериям, о которых заранее договорились.

Но, несомненно, одно, Ханеке стоит особняком в современном кино. У него не только свой режиссёрский почерк, но и своё «увеличительное стекло», через которое он смотрит на нравы людей.

Как его определить?

Ясно, что могу говорить только в ракурсе настоящей книги, плюс в ракурсе настоящего «дневника», не претендуя на большее.

Человек есть человек, люди есть люди. Они, если говорить о норме, а не о патологии, немножко врут друг другу немножко притворяются, немножко лицемерят, немножко утешают друг другу, если даже сами не верят в это утешение. Я бы назвал это непреодолимой, неискоренимой, пошлостью жизни.

Ничего страшного в этом нет.

Ах, ох, поздравляю, будьте счастливы, ах, ох, у тебя будет ребёнок, какая радость, ах, ох, какой чудный малыш, на кого он похож, ах, ох, как они любили друг друга, как он (она) убивался