Резюмируя все сказанное о Петре I как [об] авторе уголовных его законов, можно, кажется, с полным правом сделать следующие выводы:

1. В большинстве случаев Петр был непосредственным автором изданных при нем уголовных законов, и поэтому последние являются полным отражением воззрений их творца, его морального настроения и темперамента.

2. Уголовные законы Петра были самым тесным образом связаны с общей его реформой, отражали ее различные задачи и моменты и являлись мерами дополнительными, восполняющими; они обычно применялись после значительной работы правительства по разъяснению обязательности и полезности того правопорядка, на охрану которого были направлены.

3. Суровость уголовных законов Петра находилась в связи с общим моральным состоянием и культурным уровнем всех общественных классов России того времени и вызывалась настоятельной необходимостью поддержать уважение к закону и преодолеть препятствия, встречаемые правительством в его усилиях, направленных к общенародной пользе.

4. Не будучи более суровыми, чем современное им западноевропейское уголовное право, русские уголовные законы времени Петра I производят впечатление весьма суровых и обильных наказаниями в значительной мере вследствие внешних приемов, практикуемых законодателем в целях предупреждения самой возможности совершения преступления.

Для завершения характеристики Петра I как законодателя необходимо остановиться на его религиозных воззрениях. Изучение их представляет большой научный интерес – не только потому, что Петр являлся крупнейшей исторической личностью для своего и последующего времени, большой индивидуальностью с самостоятельной критической мыслью, но главным образом вследствие того глубокого влияния, которое он оказывал на сдвиги в мировоззрении русского общества, и той роли, которую ему суждено было сыграть в судьбах русской церкви как ее главе в течение четверти века.

В целях документального изучения деятельности Петра I как преобразователя русской церкви мы собрали и критически подготовили к печати, в томах I и II «Законодательных актов Петра I», много его собственноручных писаний, а также законов, характеризующих и его воззрения, и основные черты проведенной им реформы – крупнейшей за все время существования русской церкви. Религиозные воззрения Петра были необычны для своего времени, оригинальны и глубоки, а деятельность его по церковному управлению – широка и вместе с тем весьма плодотворна. Достаточно только указать отдельные отрасли в управлении и жизни русской церкви, которые были им затронуты, чтобы убедиться в многосторонности и значительности его усилий. Они были направлены на приведение самой церковью в известность и [в] систему своего религиозно-церковного учения и на распространение знания этого учения в народе. Они касались установления порядка, чистоты и благочиния в отправлении религиозных обрядов; устройства церковного управления в тесной связи и согласованности с общей его [Петра] гражданской реформой. Они были направлены также на комплектование и подготовку духовенства, белого и черного, на определение его положения среди других общественных классов и установление прав и обязанностей его в отношении государства и общества и, наконец, на выработку путей для использования накопленных веками богатств церкви, как и деятельности ее учреждений, на служение обществу.

Все мероприятия Петра I, касавшиеся перечисленных сторон религиозно-церковной жизни, были проникнуты целым рядом идей, находившихся в тесной органической связи одна с другой и с общим духом его реформ, планами и задачами, поставленными им в его государственной деятельности. Поэтому выявление и установление характерных черт мировоззрения Петра, служивших движущими и направляющими силами в его руководстве судьбами православной церкви, необходимо и весьма своевременно. Такое изучение может быть произведено плодотворно и объективно именно теперь, когда закончился целый период в истории русской церкви и многие законодательные акты, бывшие до того источником действующего права, перестали быть основанием устройства и отправления действий церковных учреждений, а вместе с тем церковь стала в новые отношения к государству и обществу.

Но если современная историография освободилась от условий, мешавших дореволюционной науке объективно и независимо изучать вопросы истории церкви вследствие принадлежности исследователей к официальным и профессиональным кругам, обязанным считаться с установками Петра I как основаниями существовавшего тогда государственного и церковного правопорядка, то, с другой стороны, современная наука должна избегать противоположной крайности, наблюдаемой в наше время, а именно – недооценки вопросов по устройству церкви и церковно-религиозной жизни как предмета исторического исследования. Историческая и историко-юридическая науки не могут не учитывать того факта, что одной из важнейших задач эпохи реформ начала XVIII века, как понимал ее Петр, было освободить государство, а также общественную и научную мысль от чрезмерного влияния и опеки [со стороны] церкви, не разрушая ее самой. Поэтому трудно понять и объяснить с этой точки зрения недостаточно внимательное отношение даже и некоторых дореволюционных историков, авторов общих курсов по истории России, например В. О. Ключевского, к изучению деятельности Петра I в области религиозно-церковной. Профессор Ключевский, много лет читавший лекции в Московском университете и еще больше – в Московской духовной академии, посвятив в своем «Курсе русской истории» из 337 страниц, отведенных эпохе Петра, почти пять страниц описанию организации и отправления действий «сумасброднейшего, всешутейшего и всепьянейшего собора»[1288], не нашел, однако, возможным уделить несколько строк вопросу об основных реформах Петра по преобразованию русской церкви, об отмене патриаршества на Руси, об учреждении Святейшего правительствующего синода, о попытках направить богатства церкви на служение обществу и т. п. Поэтому мы считаем необходимым посвятить этой теме нижеследующие страницы, количество и характер которых определяются постановкой вопроса и построением всей нашей работы вообще.

Приступая к освещению темы, необходимо уточнить некоторые основные понятия, относящиеся к данному вопросу, которые в дальнейшем изложении имеют принципиальное значение. Необходимо прежде всего твердо установить, что действия светского правительства против недостатков и пороков духовенства и монашества, против ханжества в церковных обрядах, против чрезмерных владельческих притязаний монастырей и епископских кафедр, необоснованных привилегий духовенства и т. п. не являются актами антирелигиозными, антихристианскими. Организация церкви, если взять ее вне мистической стороны, есть явление временное и, как всякая другая общественная организация, обладает известными правами, присвоенными ею в связи с общими условиями государственной и общественной жизни за известный исторический период. И посягательство светской власти в Новое время на привилегии церковных организаций, приобретенные ими еще в Средние века, стремление правительства ограничить их и вообще умерить влияние церкви, избавить государство от опеки [со стороны] духовенства, направить церковные земельные владения на службу обществу, отвоевать и оградить независимость мысли от одностороннего направления и давления религии, вывести человека из мрачной атмосферы подготовки его к будущей загробной жизни и, напротив того, сделать земную жизнь радостной, веселой, законно стремящейся к мирским, земным благам – все это действия закономерные, прогрессивные, и только раскольники и вульгарные антирелигиозники могут квалифицировать их как мероприятия безбожного правительства.