прижаться своими губами к моим, и я вздохнула, погрузившись в его поцелуй.

— Почему мне всегда кажется, что я наполовину в схватке с тобой? — прорычала я, резко подавшись вперед, чтобы облокотиться на него.

Я снова поцеловала его, прижавшись губами к его губам сильнее, когда его руки переместились к моей заднице, и он качнул мои бедра на выпуклости своих брюк.

Я застонала, проводя пальцами по его обнаженной груди, голодно исследуя линии его татуировок, прежде чем припасть ртом к татуировке Весов, которая, казалось, всегда пылала жаром только для меня.

— Потому что мы всегда такие, — ответил Габриэль с беззлобным смешком, откинувшись назад, чтобы дать мне больше доступа.

Он переместил свои руки вверх по моим бокам, просунув их под мой топ и застонал, когда обнаружил, что там нет лифчика. Он провел большими пальцами по моим соскам, и я застонала от потребности, пытаясь сосредоточиться на том, что он только что сказал мне.

— Это потому, что ты хочешь посадить меня в клетку, — задыхалась я, пока он продолжал мучить мои соски.

Я двигала бедрами вперед-назад, джинсовая ткань моих шорт и его джинсов терлась там, где они разделяли нас, и натирала меня самым восхитительным образом.

— Я просто жду, когда они тебе надоедят, мой ангел, — твердо прорычал он, и я зашипела, когда он остановил мои движения на своих коленях и вытащил свои руки из-под моей рубашки.

— Тебе никогда не приходило в голову, что когда ты говоришь мне о том, что тебе не нравится делиться мной, ты говоришь мне, что тебе не нравится одна из основных частей моей личности? — прорычала я, моя похоть быстро угасала в пользу моей злости на этот глупый гребаный спор, который снова возник.

— Мне нравится в тебе все, — твердо возразил он, глядя мне прямо в глаза. — Я только не понимаю, каким образом то, что ты спишь с кем попало, является основной частью твоей личности.

Чудесно.

— Ты никогда не думал спросить меня, почему я не хочу быть привязанной к одному парню, или ты просто так настроен на то, что твои желания намного важнее моих, что тебе даже не важно, что я чувствую по этому поводу? — спросила я.

Габриэль долго смотрел на меня, и я могла сказать, что он никогда не задумывался об этом.

— Ты думаешь, я просто настолько одержима членами, что мне нужно целых четыре, чтобы я была удовлетворена? — потребовала я, поджав губы. — Ведь ты понимаешь, что в моих отношениях с Райдером, Данте и Леоном есть гораздо больше, чем просто секс, верно?

— Я не знаю, что думать о твоих отношениях с ними, — признался он. — Мне не понятно, зачем они тебе нужны. Я хочу только тебя. Ничего другого, никого другого. Тебя.

Я вздохнула и провела пальцами по его лицу. — И я хочу тебя, Габриэль, — поклялась я. — Я просто хочу их тоже.

Его брови нахмурились, и я могла сказать, что он просто не понимает. Как будто он не мог. Или, возможно, не хотел. Но если я хотела превратить то, что у нас с ним было, во что-то более прочное, было важно попытаться объяснить ему это так, чтобы он понял.

— Мне неприятно, что тебе больно видеть меня с ними, — вздохнула я. — И, возможно, это эгоистично с моей стороны хотеть так много и с таким количеством… Или, возможно, это эгоистично с твоей стороны ожидать, что я откажусь от других ради тебя. Ты бы попросил меня отказаться от моих друзей? От моих увлечений? От моей семьи, чтобы быть с тобой?

— Конечно, нет.

— Так чем же это отличается?

— Когда нас призовут под звезды и мы будем вместе как Элизианская Пара, ты все равно больше не захочешь никого из них, — сказал он, не желая даже обдумывать мои слова.

— Значит, ты рассчитываешь, что звезды изменят мою личность? — возразила я. — Ты веришь в то, что они вычеркнут неотъемлемую часть моей личности, потому что так тебе будет лучше? Неужели я недостаточно хороша для тебя такой, какая я есть?

Лицо Габриэля побледнело, а его хватка крепче сжалась на моей талии. — Конечно, ты хороша. Ты все, что я хочу. Все, о чем я думаю. Все, что мне нужно…

— Только не такой, какой я есть, верно? — с горечью спросила я. — Ты влюбился в какую-то придуманную версию меня, которая хочет только тебя. А тебе не приходило в голову, что мне может нравиться то, какая я есть? Что я не хочу, чтобы звезды украли у меня что-то или кого-то?

— Это не будет похоже на это, — настаивал Габриэль. — Когда мы сойдемся, твоя любовь ко мне заставит твои чувства к ним казаться незначительными, бессмысленными.

— Но они не являются незначительными, — прорычала я. — Они важны для меня. Они часть меня. И если тебе это не нравится, тогда ты действительно говоришь, что я тебе не нравлюсь.

— Это смешно. Ты гораздо больше, чем девушка, которой нравится встречаться с несколькими мужчинами, — насмехался Габриэль.

— Да. И каждый из мужчин, с которыми я встречаюсь, идеально подходит для разных частей меня. Когда Гарет умер, девушка, которой я была раньше, была разбита, сломана, расколота на части, которые я никогда не могла представить себе воссоединенными снова. Но каким-то образом я начала исцеляться. И разные части меня смогли это сделать, только найдя родственные души. Неужели ты предпочел бы позволить остальной части меня увянуть и угаснуть, чем позволить мне иметь то, что я имею с ними?

Губы Габриэля разошлись, когда он посмотрел в мои глаза, и он испустил долгий вздох. — Я не хочу этого, — медленно ответил он. — Все, чего я хочу, это ты. Мне не нужна твоя часть. Я хочу все.

— Ты можешь получить все. То, что ты делишь меня, не означает, что у тебя будет меньше, — протестовала я. — Ты можешь иметь каждую частичку меня так часто, как тебе этого хочется. Но если ты просишь меня вырезать других Королей из моего сердца, значит, ты просишь меня выбросить вместе с ними огромную часть себя. А это значит, что тебе не нужна вся я.

Габриэль нахмурил брови,