Ветра Калам не чувствовал, но знал, что в такие ночи звук разносится далеко, и хуже того — огромные крылатые рептилии различают мельчайшее движение с большой высоты… а из убийцы может получиться прекрасная трапеза.

Мысленно выругавшись, Калам повернулся на юг, где ярилась песчаная стена Вихря — до неё оставалось три с половиной, может, даже четыре тысячи шагов. Калам подтянул ремни на походном мешке, затем осторожно потрогал ножи. Действие мази слабело, так что в ладонях пробудилась пульсирующая боль. Убийца натянул свои обрезанные перчатки и поверх — латные рукавицы, рискуя получить заражение, но даже эти ухищрения почти не ослабили боль, когда он сжал кулаки на рукоятях и обнажил клинки.

Затем Калам начал спускаться вниз по склону — так быстро, как только решался. Через сотню ударов сердца он уже оказался на плоской сковороде бассейна Рараку. Вихрь глухо выл впереди, равномерно тянул к себе поток прохладного воздуха. Калам вперил взор в эту далёкую, размытую стену, а затем побежал трусцой.

Пятьсот шагов. Ремни мешка почти протёрли телабу на плечах, заскользили по лёгкой кольчуге под ней. Тяжёлые припасы замедляли бег, но без них, Калам это очень хорошо знал, в Рараку ему не выжить. Убийца заметил, что его дыхание стало хриплым.

Тысяча шагов. На ладонях вскрылись волдыри, намочили изнутри перчатки, так что хватка на рукоятях ножей стала неуверенной. Он жадно глотал ночной воздух, в бёдрах и лодыжках возникло жжение.

Оставалось, насколько Калам мог судить, всего две тысячи шагов. Рёв стал оглушительным, по спине его хлестали жёсткие волны песка. В самом воздухе чувствовалась вечная ярость богини.

Полторы тысячи…

Внезапная тишина — словно вбежал в пещеру, — а затем он уже кувыркался в воздухе, из раскроенного мешка на спине градом посыпались припасы.

В ушах эхом отдавался звук — громовой удар, — которого он даже не услышал. Затем Калам упал на землю и покатился, выронив ножи. Спина и плечи были мокрыми от тёплой крови, кольчугу изодрали когти энкар’ала.

Несмотря на такие повреждения — это был игривый удар. Такому созданию куда проще было бы просто оторвать ему голову.

И тут в черепе зазвучал знакомый голос:

— Да, я мог бы тебя убить на месте, но так мне больше нравится. Беги, смертный, беги к спасительной стене песка.

— Я тебя освободил, — прорычал Калам, сплёвывая кровь и песок. — И так ты меня благодаришь?

— Ты причинил боль. Неприемлемо. Мне не пристало испытывать боль. Лишь причинять.

— Что ж, — прохрипел убийца и медленно встал на четвереньки, — в последние мгновения мне приятно знать, что ты недолго протянешь в этом мире с такими взглядами. Буду ждать тебя по ту сторону Худовых врат, демон.

Калам схватили громадные когти, прошили кольчугу — один на пояснице, ещё три на животе — и оторвали его от земли.

Убийца вновь закувыркался в воздухе. На этот раз он упал с высоты по меньшей мере трёх своих ростов, и от удара его окутала тьма.

Когда сознание вернулось, Калам обнаружил, что лежит на потрескавшейся земле, мокрой от его собственной крови. Звёзды над головой бешено вертелись, и он не мог пошевелиться. Гулкое эхо, вздымаясь от позвоночника, отдавалось в затылке. — Ага, очнулся. Хорошо. Продолжим игру?

— Как пожелаешь, демон. Увы, игрушка из меня уже плохая. Ты мне сломал хребет.

— Не стоило падать головой вперёд, смертный.

— Мои извинения.

Однако онемение проходило, Калам уже чувствовал покалывание в руках и ногах.

— Спускайся, демон, и покончим с этим.

Убийца почувствовал, как земля содрогнулась, когда энкар’ал приземлился где-то слева от него. Тяжёлые глухие шаги приблизились.

— Скажи, как тебя зовут, смертный. Я хотя бы узнаю имя своей жертвы, первой за столько тысяч лет.

— Калам Мехар.

— И что ты за создание? Ты похож на имасса…

— Ага, так тебя пленили даже до прихода Безымянных.

— Я ничего не знаю о Безымянных, Калам Мехар.

Убийца уже чувствовал энкар’ала рядом — массивное, громадное существо, — но глаз не открывал. Затем ощутил на себе зловонное дыхание хищника и понял, что зверь широко раскрыл пасть.

Калам перекатился и вогнал правый кулак в глотку энкар’алу.

Разжал и выпустил пригоршню окровавленного песка, гравия и камешков, которые держал в ладони.

И вонзил кинжал, который сжимал другой рукой, глубоко между грудными костями.

Огромная голова отдёрнулась, и убийца перекатился в противоположном направлении, затем вскочил на ноги. Движение вновь привело к тому, что он перестал ощущать свои ноги, и Калам повалился на землю — но пока стоял, успел увидеть один из своих длинных ножей на земле всего в пятнадцати шагах.

Энкар’ал бился рядом, хрипел и в бездумной панике вспахивал выжженную солнцем землю когтями.

Когда чувствительность вернулась к его ногам, Калам пополз по высушенной почве. К длинному ножу. Кажется, змеиный клинок. В самый раз.

Земля вздрогнула, и убийца, обернувшись, увидел, что тварь подпрыгнула и приземлилась позади него — там, где Калам был всего миг назад. Кровь капала из холодных глаз, которые блеснули пониманием — прежде чем их вновь заполонила паника. Сквозь зазубренные клыки брызнули кровь и пена, смешанные с песком. Калам вновь пополз вперёд, сумел подтянуть ноги и начал отталкиваться коленями.

И вот нож оказался в его правой руке. Калам медленно развернулся. Перед глазами всё плыло, но он на четвереньках пополз обратно.

— У меня для тебя есть кое-что, — прохрипел он. — Старый друг пришёл поздороваться.

Энкар’ал накренился и тяжело повалился набок, сломав при этом кости одного из крыльев. Хвост бешено стегал всё вокруг, ноги дёргались, когти сжимались и разжимались, голова раз за разом гулко ударялась о твёрдую землю.

— Запомни моё имя, демон, — продолжил Калам, подбираясь к голове зверя.

Подтянул колени, занёс нож обеими руками. Остриё покачивалось над извивающейся шеей, поднималось и опускалось, пока вошло в тот же ритм.

— Калам Мехар… тот, кто застрял у тебя в глотке.

И он резко ударил ножом, так что клинок пробил толстую чешуйчатую шкуру и кровь брызнула из рассечённой ярёмной вены.

Калам едва успел отклониться от смертоносного фонтана, упал и вновь перекатился трижды, и вновь распластался на спине. Тело снова охватил паралич.

Убийца смотрел на вертящиеся в небе звёзды… пока тьма не поглотила его.

В древней крепости, которая когда-то служила монастырём для Безымянных, но и в те времена была уже столь древней, что даже строителей её уже давным-давно позабыли, — царила лишь тьма. На нижнем уровне цитадели скрывался небольшой зал, пол которого проходил над подземной рекой.