Глава 915.

Проверив работу оборудования, Рэндидли снял Покалывающие шелковые перчатки и положил их на свой новый пояс. Он то и дело теребил себя рукавами и давал себе дозу обезболивающего яда, что сейчас было крайне неудобно.

Возможно, в какой-то момент у Рэндидли будет время, чтобы попытаться выработать у себя иммунитет к параличу, но сейчас у Рэндидли действительно не было времени оттачивать этот Навык.

Следующим его заданием было экспериментировать с новым компонентом манипуляции с пеплом в All is Ash. Тем более, что пепел как изображение будет введен во все его использование копья, Рэндидли хотел проверить грани того, что может сделать этот пепел.

Когда Рэндидли активировал Навык, Рэндидли почувствовал, как его мана начала утекать. Но это была вполне приемлемая сумма. Медленно волны пепла начали распространяться от его нынешнего положения, наполняя воздух пустынными волнами печали.

Случайно махнул хватательным движением, и пепел радостно закружился на его зов. Когда он сжал его, то почувствовал голод и пустоту, которые оживляли пепел. Пепел, как элемент, сильно отличался от естественного порядка растений, к которым прикасался Рэндидли. Это также отличалось от Изумрудной сущности, которая была огнем Рэндидли.

Оба этих образа были сосредоточены на росте и возможностях. Еще до пепла… Рандомно закрыл глаза.

Что я чувствую от этого больше всего, так это задумчивость. Тоска по прошлому. Всепоглощающее сожаление о том, что было потеряно…

Который Рэндидли мог бы использовать в своих интересах. Пепел кружился вокруг его фигуры, собираясь вокруг него и создавая доспехи, собранные из сотен тысяч пылинок пепла. Мана Рэндидли продолжала утекать , и от него исходило все больше и больше волн пепла. Постепенно его доспехи стали крупнее и внушительнее. Сформировались шипы и тяжелые плиты, превратив Рэндидли в ходячую крепость.

Но это раскаяние также может трансформироваться в зависть и ненависть. Простым движением Рэндидли ударил рукой вперед.

Пепел жаждал. И то, что он жаждал, он взял для него.

Трехметровое лезвие ясеня рванулось вперед, метнувшись вперед на двадцать метров, чтобы срубить дюжину деревьев, прежде чем рассеяться.

Брови Рэндидли поднялись. Что в конечном итоге ограничило эту атаку, так это не пределы атаки, а то, что расход маны Рэндидли увеличился, и он закончил тем, что отключил ее, прежде чем она смогла высосать из него слишком много маны.

Казалось, что стоимость была увеличена за счет перемещения пепла, находящегося под его контролем, подальше от того места, где он стоял. Он пассивно терял ману, чтобы производить постоянный запас пепла, но фактическое манипулирование пеплом в окрестностях практически ничего не стоило. Поэтому…

Под небольшим давлением своей Силы Воли Рэндидли окружил себя дюжиной пепельных лезвий, быстро вращая их вокруг себя. Когда это совсем не проверяло его ментальные запасы или запасы маны, Рэндидли удвоил количество лезвий. Когда это все еще казалось управляемым, Рэндидли сосредоточился на образе Остроты, чтобы усилить силу атаки.

В этот момент он начал чувствовать намек на напряжение. Но кто-то, стоящий вне круга, даже не сможет увидеть Рэндидли; все, что они увидят, — это густой лес вращающихся серых лезвий. И это даже без применения его изображений к процессу.

Наугад стряхнул пепел. Внезапно Рэндидли оказался один на широком пространстве, расчищенном от деревьев. Растопка и лом лежали на земле вокруг него толстым слоем. Ухмыляясь, Рэндидли снова вернулся в свою хижину, изо всех сил стараясь не бросить взгляд на свой маленький вулкан.

Рэндидли изо всех сил старался уверить себя, что тот факт, что он может продолжать слышать его постоянное бормотание, объясняется только его высоким Восприятием.

Пообедав тушеным мясом монстра, Рэндидли переключил свое внимание на гравировку. Он действительно хотел провести час или два, обдумывая возможность объединения своего навыка гравировки маны с набором навыков Иггдрасиля.

С тех пор, как у него появилась эта идея, она сидела где-то в глубине его сознания, требуя лишнего внимания.

Хитрость заключалась в том, чтобы сделать так, чтобы гравировка маны была языком Мирового Древа. Вернее, Мировое Древо было всего лишь Иггдрасилем, потому что оно было покрыто этими чрезвычайно замысловатыми гравюрами. Однако функциональность этих гравюр была непонятна Рэндидли.

Какие были сочинения?

Были ли они источником силы дерева?

Были ли они записанной историей тех, кто жил с мировым древом, со временем разросшимся до мифических размеров?

Или где другое природное явление, часть древней силы дерева, проявленная физически?

Серьезность проблемы заключалась в том, что это решение будет иметь мощные последствия для того, чем станет Навык. В зависимости от того, что выбрал Рэндидли, пути эволюции его гравюр маны будут идти в самых разных направлениях. Более того, то, что могла сделать его гравировка маны, изменилось.

Случайно постучал пальцем по челюсти, раздумывая. Низкая линия щетины напоминала Рэндидли, что ему, вероятно, нужно побриться. Но пока он проигнорировал это и сосредоточился на Гравюре.

Было вдвойне важно определить это сейчас, потому что он заканчивал продвинутый путь гравировки маны. Хотя Рэндидли не был уверен, что это имеет значение, наличие изображения до того, как он завершит Путь, вероятно, повлияет на награду.

А из вариантов…

Сделать гравюры маны на Мировом Древе источником его силы, вероятно, сделало бы Навык самым мощным, но это также было опасно. Рэндидли беспокоился, что в конечном итоге это ослабит его навыки Мирового Древа.

Между тем, превращать Гравюры в историю было немного… пресно. И с его последним опытом со странным континентом, появляющимся в его Soulskill, Рэндидли немного с подозрением относился к тому, чтобы разрешить еще один очевидный путь для подобных махинаций.

Что только что оставило Гравюры Маны как естественное выражение законов и сил, заключенных в Мировом Древе. Также немного беспокоит, потому что это означало, что сами гравюры маны не обязательно были мощными. Но это означало, что они были тесно связаны с силами, заключенными в Мировом Древе.

Осталось бы только разобраться с ними.

Успокоив свой разум, Рэндидли сосредоточил свои усилия на воображении конкретного образа того, что это было.

Бесконечная сила, мощная и безграничная жизненная сила, общающаяся с миром этими древними символами. Вот что такое гравировка маны. Это был язык энергии, говорящий о вещах, недоступных для понимания большинства смертных.

Это был самый древний из существующих языков. Настолько старый, что никто даже не помнит, кто первым произнес его.

Стремиться понять символы означало приблизиться к божественности. Потому что эти символы обладали способностью направлять естественные силы мира.

Случайно чувствовал огромное дерево, его золотые корни простирались по всему миру. Он чувствовал, как бьется сердце