Проанализировав эти сообщения, С. М. Середонин пришел к выводу, что в составе московского войска находилось около 75 тыс. дворян, детей боярских и их слуг, не больше 10 тыс. татар, 20 тыс. стрельцов и казаков, 4 тыс. иностранцев — всего около 110 тыс. человек, не считая даточных и посошных людей.

Некоторым подтверждением выводов Середонина могут служить официальные сведения о численности русского войска в походах. Так, в полоцком походе 1562/1563 г. участвовало около 60 тыс. человек (с холопами) и более 80 тыс. посошных людей. А. В. Чернов, согласившись с этими цифрами, отмечал, что «мобилизация от 35 до 55 процентов всей численности боевого состава русского войска для указанных крупнейших походов второй половины XVI в. — явление вполне реальное».

В последнее время попытку опровергнуть устоявшееся в науке представление о численности московской армии предпринял С. М. Каштанов. Использовав разрядные записи, содержащие сведения о составе войск, участвовавших в походах на Полоцк 1562/1563, 1577 и 1579 гг., исследователь сделал вывод о том, что они потребовали «мобилизации всех боеспособных сил», совершенно оголив другие границы. По его мнению привлеченные к военным действиям в эти годы «30–40 тыс. воинов — это не половина или какая-то иная часть русской армии, а практически вся или почти вся армия XVI в.». При этом Каштанов полностью игнорирует сообщения источников о ежегодном выдвижении на юг полков, о строительстве на «украйне» новых городов, прикрывать которые должны были выступавшие в степь войска, о высылке ратей для поддержания порядка в неспокойной Казанской земле. Граница на юге была оголена только в 1580 г., после успешных действий Батория под Полоцком и Великими Луками, когда на запад были переброшены ратные люди, входившие в состав служилых корпораций Пронска, Орла и Переяславля-Рязанского. Не учтенными остались гарнизонные войска, традиционно многочисленные в Московском государстве. Каштанов не случайно занизил численность русской армии. Определив ее состав в 40 тыс. человек, он в соответствии с существующими методиками умножает их на 10 дворов, с которых, как правило, брали ратников, а затем еще на 5 (среднее число жителей двора) и получает в итоге 2 млн. человек населения страны в середине XVI. Ниже он отчасти откорректировал свои выкладки, утверждая, что «в середине XVI в. в России проживало 3 млн. человек, а накануне Смуты — 4,5 млн. человек». Такая манипуляция цифрами чрезвычайно опасна, так как позволяет утверждать об отсутствии значительных людских потерь во время Великого голода 1601–1603 гг., казачьих бунтов и восстаний, польско-литовской и шведской интервенции начала XVII в.

На протяжении всего изучаемого периода в московской армии и по боевому значению и по численности первое место занимала конница, однако, начиная с середины XVI в., неуклонно росла численность пехотных частей (стрелецких приказов, и казачьих подразделений, а с 30-х гг. XVII в. — солдатских полков) и служилых людей «пушкарского чина».

По «Смете всяких служилых людей» 1651 г. на службе числилось не менее 129 314 человек, не считая выставляемых помещиками боевых холопов, которые были совсем не учтены составителями документа. Сведения ее, таким образом, по этому и другим показателям не полны. Однако даже в таком виде они свидетельствуют о значительном увеличении московской армии (за 30–40 лет — почти на 40 тыс. человек). Изменился и состав вооруженных сил России. Как и прежде основу его составляли дворяне и дети боярские — 37 763 человека (не подсчитано было количество боевых холопов). Но 1425 служилых людей «по отечеству» служили в рейтарах. В том числе — 1 стольник, 26 стряпчих, 407 жильцов, 8 новокрещенов и татар Московского и Боровского уезда, остальные — дворяне и дети боярские из городов. Вместе с дворянами детьми боярскими проходили службу 2941 человек поместных, беломестных и полковых казаков, новокрещенов, станичников и черкас, служивших «з детми боярскими». Заметно возросла численность стрелецких полков — до 41 659 человек. Вместе с ними несли службу казаки, находившиеся в «старых» и «новых» городах, в ведении Стрелецкого и Казачьего приказов, Новгородской чети, в понизовых и сибирских городах — всего 19 115 человек. Среди других категорий служилых людей составителями «Сметы» отмечены: драгуны — 8543 человек, новокрещены, татары, тарханы, уздени, «жалованные окочане», юртовские и корочские татары, чюваши и остяки (помимо несших службу вместе с дворянами) — 8912 человек, днепровские казаки и черкасы (помимо несших службу вместе с дворянами) — 1321 человек, люди «пушкарского чина» — 4245 человек, служилые иноземцы — 2536 человек, 2313 из них несли «конную службу» в полках рейтарского и драгунского строя, остальные были расквартированы в южных и понизовых городах, а также находились в ведении Посольского приказа. Отдельно следует указать находившихся в «новых» городах и Саранске 230 станичников, находившихся на Керенской, Ломовской, Потишской засеках, стоявших на Инсаре 1693 человека «служилых русских людей и иноземцев», а также 356 «новоприборных» русских людей в Корсуни. Не подсчитанной в данной «Смете» осталась численность засечной стражи, несшей службу на южных засеках (Большой Черте и Белгородской Черте). Как правило, с ранней весны и до поздней осени на засеках стояли отряды служилых людей, усиленные посошными и даточными люди, несшими службу «с земли». К охране рубежей привлекались и родственники служилых людей, составлявшие своеобразный войсковой резерв, из которого в случае необходимости «прибирались» на государеву службу новые стрельцы, пушкари, казаки, затинщики.

* * *

К концу рассматриваемого периода вооруженные силы Русского государства состояли из поместного дворянского ополчения, постоянного стрелецкого войска, городовых казаков, подразделений пушкарей, затинщиков и других служилых людей «пушкарского чина», полков солдатского, рейтарского и драгунского строя. В военное время они усиливались мобилизацией на «большую повальную службу» части боеспособного тяглого населения, в том числе и представителей многих народов Поволжья (казанских и юртовских татар, башкир, чувашей, марийцев и мордвы).

Ядром московской армии, его главной ударной силой являлось поместное войско. Все остальные ратные люди (пищальники, а позднее стрельцы, отряды служилых иноземцев, полковые казаки, пушкари), мобилизованные посошные и даточные люди распределялись по полкам дворянской рати, усиливая ее боевые возможности. Такое устройство вооруженных сил подверглось реорганизации лишь в середине XVII в., когда были сформированы полки «нового строя», действия которых в составе полевых армий отличались известной автономностью.

Стоявшие перед властями Московского государства военные задачи, осложнявшиеся развитием боевой техники, появлением новых приемов вооруженной борьбы, вынуждали их совершенствовать свою армию, усиливая ее новыми разрядами служилых людей. На первом этапе развития русских вооруженных сил (1480-е — конец 1540-х гг.) они состояли из полков поместного ополчения, в случае необходимости усиливавшихся отрядами посошных людей, в том числе конными и пешими пищальниками. В середине XVI в. начался второй этап реформирования московской армии. Активизировав внешнюю политику Русского государства, усилив военный нажим на Казанское ханство, правительство Избранной рады значительно усилило боевые возможности своих войск, приступив к формированию первых «приборных» частей. Первые 6 стрелецких приказов создаются в 1550 г., первое упоминание о «приборе» на московскую службу казаков относится к 1549 г. Поражения эпохи Смутного времени и потеря важнейших рубежей обороны на западных и северо-западных границах сделали неизбежным поиск новых форм организации русской армии. Стремясь усилить свои вооруженные силы, правительство Михаила Романова решило использовать европейский опыт. В 1630 г. для участия в приближающейся войне с Речью Посполитой (Смоленская война 1632–1634 гг.) началось формирование первых полков солдатского, рейтарского и драгунского строя. Первоначально для службы в них хотели набрать беспоместных детей боярских, не имеющих возможности нести полковую службу. Но эти планы удалось осуществить лишь в отношении рейтарских региментов, записываться в солдаты не спешили даже самые бедные из служилых людей «по отечеству». Тогда правительство смягчило условия найма, разрешив записываться в солдаты татарам, новокрещенам, казакам, другим вольным людям. Первые сведения о зачислении на солдатскую службу даточных людей относятся к концу 1630-х гг. В 1639 г. в находившийся в Туле полк А. Крафтера направили 102 даточных человека из вотчин боярина Ф. И. Шереметева. В новых региментах возникает принципиально новая система чинов. На смену трем командным чинам подразделений сотенной службы (голова, пятидесятник, десятник), приходит сложная европейская иерархия начальников, насчитывавшая 16 и более офицерских и сержантских рангов. Необходимость столь громоздкой системы чинов связана была с обязательным в европейских армиях того времени требованием постоянного надзора за солдатами, вынужденными совершать в боевой обстановке сложные перестроения. Однако, в дальнейшем некоторые из новых чинов (фюрир и форир) были упразднены.