пригнул голову и побежал дальше.

Ему удалось немного оторваться от преследователя в импровизированном лабиринте, но глиняный демон был еще близко, когда показалась засада.

– Ут! – надрывался Джардир. – Ут! Ут!

Он наддал из последних сил, надеясь, что воины услышали крик и будут наготове.

Он обогнул последний барьер, где чьи-то руки проворно поймали его и дернули в сторону.

– По-твоему, это игра, крыса? – спросил Хасик.

Джардир не знал, что ответить. К счастью, можно было не отвечать, поскольку демон ворвался в засаду. Даль’шарум опутал его сетью и сбил с ног.

Демон бился, рвал толстые веревки из конского волоса, как паутину, и казалось, вот-вот вырвется на свободу, но несколько воинов навалились на него и прижали к земле. Один из даль’шарумов получил когтистой лапой по лицу и с криком упал, но другой занял его место, развел руками две перекрывающиеся пластины брони и обнажил беззащитную плоть.

Хасик отшвырнул Джардира в сторону, бросился к демону и вонзил в уязвимое место копье. Демон завыл и забился в агонии, но Хасик жестоко провернул наконечник. Алагай изогнулся в последний раз и застыл. Джардир с ликующим криком выбросил в воздух кулак.

Но долго радоваться ему не пришлось – Хасик оставил копье торчать из трупа алагай и набросился на Джардира.

– Считаешь себя наживкой, най’шарум? Ты чуть не погубил воинов, посмев привести алагай в ловушку, которую не успели поставить заново!

– Я не хотел… – начал Джардир, но Хасик врезал ему в живот, вышибив дух.

– Я не разрешал тебе открывать рот, молокосос!

Джардир понял, что Хасик в ярости, и придержал язык.

– Тебе велели сидеть в нише, а не приводить алагай за спины ничего не подозревающих воинов!

– Хасик, парень пытался нас предупредить. Все лучше, чем оставить алагай бродить по террасе, – заметил Джесан.

Хасик смерил его бешеным взглядом, но сдержался. Джесан был старше – зим сорок, – и остальные члены отряда подчинялись ему в отсутствие Каваля или кай’шарума. Из царапин от когтей демона на лице Джесана хлестала кровь, но он даже не морщился.

– Ты бы не пострадал… – начал Хасик, но Джесан оборвал его:

– Это не первые мои шрамы, Свистун, и каждый – желанная честь. Возвращайся на пост. Еще не все демоны убиты.

Хасик нахмурился, но поклонился.

– Ты прав, ночь только началась.

Он злобно посмотрел на Джардира и отправился в свою нишу.

– Ты тоже возвращайся на пост, мальчик. – Джесан похлопал Джардира по плечу.

Наконец рассвело, и все собрались у ям, чтобы посмотреть, как горят алагай. Баха кад’Эверам была обращена на восток, и восходящее солнце быстро затопило лучами долину. Демоны выли в ямах – небо разгоралось, и их плоть начинала дымиться.

Щиты даль’шарумов были отполированы изнутри до зеркального блеска, и пока дама Хеват молился о душах погибших бахаван, воины один за другим ловили свет и направляли в ямы на демонов.

Едва он касался демонов, как они вспыхивали огнем. Вскоре все алагай пылали, и най’шарумы радостно вопили. По примеру воинов, некоторые даже приспустили бидо и помочились на демонов, пока свет Эверама сжигал их дотла. Джардир никогда еще не ощущал себя настолько живым и повернулся к Аббану, чтобы разделить с другом радость.

Но Аббана нигде не было видно.

Джардир решил, что друг еще не пришел в себя после ночного падения, и отправился на поиски. Просто Аббан нездоров. Это не считается слабостью. Они дождутся, не обращая внимания на издевки най’шарумов, когда сила вернется к Аббану, и тогда разделаются с шутниками и положат конец насмешкам раз и навсегда.

Он обыскал лагерь и нашел Аббана с большим трудом, когда тот выполз из-под обозной телеги.

– Что ты делаешь? – спросил Джардир.

– Ой! – удивленно обернулся Аббан. – Я просто…

Не обращая на него внимания, Джардир протиснулся мимо Аббана и заглянул под телегу. Аббан подвесил к раме сеть и набил ее горшками Дравази, в которых они носили землю, мудро переложив посуду тканью, чтобы не гремела и не побилась на обратном пути.

Аббан с улыбкой раскинул руки, когда Джардир повернулся к нему:

– Друг мой…

– Верни все на место, – перебил Джардир.

– Ахман… – начал Аббан.

– Верни все на место, не то я тебе вторую ногу сломаю, – прорычал тот.

Аббан вздохнул, но не покорно, а устало:

– И вновь я прошу тебя быть практичнее, друг мой. Мы оба знаем, что с больной ногой у меня больше шансов помочь семье деньгами, чем честью. А если я и умудрюсь стать даль’шарумом, долго ли я протяну? Даже сильные ветераны, которые пришли сюда, в Баха, вернутся домой не все. Мне же повезет, если я переживу хотя бы одну ночь. И что станется с моей семьей, если я покину этот мир, не покрыв себя славой? Я не хочу, чтобы матери пришлось продать моих сестер в дживах’шарум, потому что у них нет иного приданого, кроме моей пролитой крови.

– Дживах’шарум покупают? – переспросил Джардир, думая о собственных сестрах, намного более бедных, чем сестры Аббана. Дживах’шарум были общими женами, которые жили в великом гареме и принадлежали всем даль’шарумам сразу.

– А ты думал, девушки сами вызываются? Молоденьким красавицам, быть может, и кажется, что быть дживах’шарум почетно, но они редко знают, чьих детей носят, и много ли проку в чести, когда утробы высыхают, а лица покрываются морщинами? Намного лучше выйти замуж за достойного человека, пусть даже хаффита.

Джардир промолчал, переваривая информацию, Аббан же придвинулся и доверительно наклонился, хотя рядом никого не было.

– Давай поделим прибыль, друг мой, – предложил он. – Половину моей матери, половину твоей. Когда они с твоими сестрами в последний раз ели мясо? Носили красивую одежду, а не лохмотья? Честью ты послужишь им еще не скоро, а деньгами можно помочь прямо сейчас.

Джардир скептически взглянул на него:

– Несколько горшков ничего не изменят.

– Ахман, это не просто горшки. Только подумай! Последние творения мастера Дравази, с помощью которых даль’шарумы отомстили за его смерть и освободили души хаффитов из Баха. Они поистине бесценны! Дамаджи мгновенно их раскупят и выставят на видном месте. Даже чистить не надо! Земля Баха дороже любой позолоты.

– Каваль сказал, все нужно принести в жертву, чтобы освятить землю Баха, – возразил Джардир.

– Так ведь мы принесли. Это всего лишь инструменты, Ахман, все равно что лопаты, которыми даль’шарумы копали ямы. Оставить себе инструменты – не мародерство.

– Тогда зачем прятать их под телегой, как вор?

Аббан улыбнулся.

– По-твоему, Хасик и его дружки позволили бы нам заработать, если бы узнали?

– Вряд ли, – уступил Джардир.

– Значит, договорились. – Аббан хлопнул