пленных. Поэтому он сказал: «Я лично согласен с твоим предложением. Однако я должен обсудить всё со своими соплеменниками, особенно с отцом. Получив их согласие, подпишем ли мы договор?».

«Договор?». — Давос усмехнулся: «Здесь нет никакого договора. Ты можешь верить только моим словам».

«Что?». — Багул был ошеломлен. Это дело касается жизни и смерти его племени, но он может полагаться только на несколько слов молодого парня.

«Разве ты не знаешь, что все жители Амендолары хотели казнить тебя, но я не согласился. (На самом деле, новые граждане не испытывают никаких дурных чувств к луканцам. В конце концов, они не жертвы, а стали победителями и бенефициарами). В этих обстоятельствах я могу только убедить их, а твоя хорошая работа и время постепенно сотрут их ненависть. Так что ты не имеешь права подписывать со мной контракт, вам всем придется либо довериться мне, либо вернуться в тюрьму и ждать смерти!». — сурово заявил Давос.

Лицо Багула побледнело, он сказал хриплым голосом: «Ты слишком молод… так почему же мы должны…»

Давос уверенно спросил: «Почему? Потому что я — лидер войск, которые победили вас, луканцев. Солдаты доверяют мне, потому что я всегда выполняю свои обещания. И как пожизненный архонт Амендолары, люди готовы поверить мне, потому что я обещал принести защиту Амендоларе, чтобы они никогда больше не страдали от такого бедствия, как нашествие варваров».

Багул посмотрел на Давоса, сила его глаз и откровенность его слов заставили Багула уступить, и он сказал: «Я обсужу это со своим народом. Если они согласятся, я надеюсь, что ты сможешь сдержать свое обещание».

«Конечно! На самом деле, граждане, которые станут родственниками твоего племени, даже сами проявят инициативу и попросят твоей свободы». — На лице Давоса появилась улыбка.

Услышав его слова, Багул больше ничего не ответил. Полагаться на женщин в борьбе за свою свободу — позор для луканских воинов, но кто сказал им, что война будет проиграна?

После ухода Багула Давос сказал молчавшему Асисту: «Завтра ты будешь ответственным за то, чтобы отвести Багула к месту, где держат луканских женщин. Затем попроси его выбрать женщин, которые выйдут замуж за наших воинов, и распорядиться, чтобы их нарядили. В то же время ты прикажешь своему дяде, Антониосу, и Капусу, и офицерам подстрекать солдата прийти на совет и выдвинуть требование жениться на луканской женщине».

«А захочет ли кто-то вообще жениться на их женщинах?». — с любопытством спросил Асистес.

«Не уверен, поэтому ты распространишь слух, что луканские женщины высокие, крепкие и трудолюбивые, а в постели они…».

***

«Это все… правда?». — Асистес был настроен скептически. Надо знать, что греки выступают за «красоту человеческого тела», просто сказав «подтянутое тело» привлечет внимание многих греческих мужчин.

«Конечно, это правда. Подумай о луканцах, которые живут в горах, они каждый день поднимаются и спускаются. Более того, они славятся тем, что пасут животных в Магна-Грации, а говядина, которую производят луканцы, — лучшее подношение для храма Зевса в городах-государствах Магна-Грации. Они едят больше мяса, а мы едим больше зерна… как думаешь, кто вырастет больше?». — объяснил Давос.

Асистес вспомнил пленных луканцев и кивнул.

«Помимо женитьбы на женщине из Лукании, есть еще и льготные законы города-государства: Если мы в будущем займем землю в Лукании, мы отдадим им предпочтение или выделим больше земли, потому что они зятья луканцев, а значит, им легче ужиться с местными жителями». — Давос еще больше усилил обращение к солдатам. (На самом деле, он просто временно подумал об этом и еще не вынес на совет).

«Я всё сделаю». — Даже Асистес был немного тронут, когда услышал это, но у него все еще оставались сомнения: «Архонт Давос, я все еще не понимаю, эти луканцы стали нашими пленниками, поэтому превратить их в рабов — это само собой разумеется. Так зачем же так утруждать себя?».

Глава 112

Давос терпеливо объяснил ему: «Что лучше — заставлять их работать, пока их бьют, или пусть они работают добровольно?».

«Последнее, конечно».

«Более того, я хочу, чтобы они не были рабами, а стали гражданами Амендолары. Только так мы сможем продолжать укреплять нашу силу! И если подумать, то однажды, когда коренные жители Лукании, дрожащие от страха под угрозой наших копий, увидят в наших рядах воинов, которые имеют такую же внешность и говорят на том же языке, что и они, но носят греческие доспехи, едят греческую пищу и свободно разговаривают с греками, что они подумают?».

Асистес задумался на некоторое время и неуверенно сказал: «Может быть, они сдадутся?».

«Правильно, Багул и другие будут примером для луканцев, и пусть они знают, что с ними не будут обращаться жестоко, но они будут жить хорошо, если сдадутся нам. Подумайте, как персы обращаются с иностранцами, а мы сделаем это лучше их, потому что будем относиться к иностранцам как к равным, принимать их более снисходительно и позволять им пользоваться теми же правами, что и мы. Только так мы сможем устранить отчуждение между ними и нами и быстро сделать Амендолару сильнее!». — сказал Давос искренне и страстно. В эту эпоху он не хотел быть одиноким странником, так как хотел распространить свои политические идеи среди окружающих его людей, заразить их и изменить узкое мышление греческих городов-государств.

Тогда Асист с восхищением сказал: «Архонт, ты мыслишь далеко вперед!».

«Асистес, я слышал, что ты не выбрал себе жену. Не хочешь ли ты выбрать себе в жены луканскую женщину? Если да, то я спрошу у Багула, есть ли у него сестра». — сказал Давос шутливо.

Асистес тут же вспомнил ужасающую внешность Багула и покачал головой.

«Шутки в сторону, если ты женишься на луканской женщине. Тогда однажды, когда мы завоюем Луканию, я смогу назначить тебя сатрапом (правителем) Лукании».

Сатрап? Асистес подумал о величественном облике Тиссаферна, персидского сатрапа Малой Азии, и, как молодой человек, был очень тронут. Однако он мало думал о том, что во всем Средиземноморском регионе должность сатрапа существовала только в Персидской империи, а сатрапа назначал только царь Персии.

Глядя вслед уходящему Асисту, Давос все еще размышлял, не стоит ли учредить при архонте-клере государственную должность низшего уровня, чтобы труд Асиста был оправдан, а Давос использовал этот шанс, чтобы также подготовить группу единомышленников из числа молодых людей и стать его помощником в управлении городом в будущем.

Давос все еще размышлял об этом, когда вошла Хейристоя и сказала ему: «Оливос здесь».

Давос удивился, чего хочет этот парень, пришедший так поздно ночью?

Голос Оливоса был слышен еще до