1895 году было положено начало моим многочисленным зарубежным связям. Так трогательно, когда друг упоминает имя дорогое и памятное, да и вообще само слово «Nada»[1295] — такое зовущее и обещающее. И особенно сейчас, в этот трудный час битвы Света и тьмы, мы должны проявлять и утверждать самое искреннее дружелюбие, помня о том, что это одно из качеств, необходимых для того, чтобы выковать оружие Света.

Настоящим посылаю Вам оттиск статьи[1296], имеющей то же название, и уверен, что Вы оцените чувства, вдохновившие меня на ее написание.

Я очень ценю Ваши теплые слова в отношении миссис Лихтман. Поистине, так радостно видеть глубоко дружеское взаимопонимание среди ближайших. Я высоко ценю преданный труд миссис Лихтман. Я также верю в то, что Вы поможете нам самым тесным сотрудничеством во Всемирной Лиге Культуры. Все культурные силы должны активно объединиться в этот тяжкий для Культуры час.

Моя последняя картина называется «Свет побеждает тьму». Будем неутомимо верить в этот великий закон.

Всегда буду рад получить от Вас весточку. Шлю Вам самые лучшие и сердечные пожелания из наших заснеженных Гималаев.

Духом с Вами,

Н. Рерих

P. S. Видели ли Вы небольшую книжечку Дювернуа? Если нет, попросите ее у миссис Лихтман.

411

Н. К. Рерих — М. А. Таубе

№ 47

2 ноября 1932 г.[ «Урусвати»]

Дорогой Михаил Александрович,

Получили мы письмо Г. Шклявера от 17 октября, боюсь я, что какие-либо экстраординарные обстоятельства опять задержали Ваше очередное письмо от 15 октября. Боюсь, не является ли причиною этого болезнь Вашей супруги. Если бы это было так, то мы особенно печалились бы, тем более что по Вашему прошлому письму от 1 октября мы поняли, что вопрос здоровья как бы, слава Богу, налаживается.

Это письмо уже придет к Вам в ноябре, то есть уже в разгар Парижского сезона. Буду очень ждать Ваших сообщений о заседаниях наших обществ и комитетов и в том числе о ближайших планах Восточного Института. Повторяю, что имею особые основания ожидать, что сессия Института так или иначе, в большем или меньшем размере, уже состоится в этом сезоне.

Конечно, Вы уже получили много ранее мое первое письмо об Институте, и, вероятно, уже ближайшие шаги к осуществлению действия уже сделаны. Вероятно, Вы нисколько не отложите эти действия, ибо весною, вероятно, Вам придется опять ехать в Мюнстер, а потому в течение краткого Парижского сезона, из которого выпадает все Рождество, мы имеем лишь очень краткое время для действий. Имею основание, чтобы эти действия уже реализовались в текущем году. Вы замечаете, что я настойчив в этом вопросе, хотя, может быть, это и излишне, ибо идея Института так близка именно Вашему сердцу.

Г. Шклявер также сообщает о том, что наши группы будут иметь свои собрания в нашем помещении еженедельно. Это меня сильно радует, ибо вопрос о народонаселении меня всегда беспокоил. Наверное, Вам за это время приходилось встречать каких-либо новых людей, и мне очень хотелось бы слышать Ваши характеристики. Ведь нельзя же предположить, чтобы Божий Свет вообще обезлюдел. Даже здесь, в горах, мы постоянно получаем новые запросы, заявления и предложения, тем более в таком муравейнике, как Париж, можно ждать усиленное круговращение.

Г. Шклявер пишет: «Мих[аил] Ал[ександрович] писал Вам из Стокгольма о польских настроениях». Не знаю, к чему это относится. За это время у нас было лишь одно очень дружественное письмо от Польского Комитета по Иностранному Сотрудничеству. В Америке учрежденный в прошлом году при Музее Польский Институт, кажется, не выказывает ничего отрицательного и даже участвовал во взносе на выставку Тюльпинка.

Итак, в ожидании Ваших дальнейших сведений, посылая наши лучшие благопожелания Вашей супруге и Вам самим, остаемся сердечно.

Духом с Вами.

412

Н. К. Рерих — М. де Во Фалипо*

3 ноября 1932 г.[Наггар, Кулу, Пенджаб]

Мой дорогой друг,

Спасибо за Ваше письмо от 20 [октября]. Я очень рад, что Вам понравилась почтовая карточка с изображением «Notre Dame de la Paix»[1297] и что через Вас она попадет в руки видных доброжелателей.

Я испытал большое разочарование от всей этой истории с Гетнером. Остается только предположить, что его бизнес находится на грани банкротства, и в силу этого он совершенно не подходит для дальнейшей работы, в противном случае нам придется испытать немало огорчений от его отношения. Если месье Гетнер припомнит, что он продал нашей семье, а также по нашей рекомендации нашим друзьям книг на десятки тысяч франков, ему станет стыдно. Почему ни «Yale Press» в США, ни «Oxford Press» в Англии, ни даже «German Publishing House» никогда не выставляли в качестве условия такую принудительную подписку? Почему Гетнер позволяет себе обманывать Вас, давая неверные сроки публикации, как Вы справедливо заметили в своем письме? Книга была готова в 1931 г., и Гетнер прекрасно понимает, что публикация книги до возвращения экспедиции Ситроена имела гораздо больший смысл, на что Вы неоднократно и справедливо указывали раньше. Он также хорошо знает, что лучшее время для публикации книги — перед Рождеством, но в этом случае книга должна появиться в продаже уже в начале ноября. И почему мы все должны доверять Гетнеру, который уже не раз нарушал свои обещания, видимо, не желая проявлять по отношению к нам ни уважения, ни доверия. Совсем недавно обанкротился известный издательский дом Поволоцкого в Париже, и мы уже страдаем от этого. Мы не без причины можем ожидать, что Гетнер, возможно, приготовил для нас аналогичный сюрприз. Меня очень огорчили Ваши сведения о Гетнере, который уже неоднократно вводил Вас в заблуждение в отношении сроков и других договоренностей, и я предпочел бы видеть книгу в других руках[1298].

Я также весьма сожалею, что отяготил Вас частным мнением г-на Лабарта. Меня не слишком беспокоит его заявление, но нам необходимо знать обо всех фактах, значительных или незначительных, хороших или плохих. Я только хотел бы пролить свет на вопрос «attitude negative du Gouvernment Americain a l’egard des Institutions Roerich»[1299]. Я не могу привести ни единого факта негативного отношения правительства США к нашим Учреждениям. Напротив, я могу сказать о проявлении огромного дружелюбия со стороны Государственного Департамента США в лице заместителя госсекретаря г-на Уильма Касла; можно упомянуть и превосходные формулы министра труда, г-на Дэвиса, и целую серию подобных высказываний сенаторов и конгрессменов. Один из членов Комиссии по образованию, г-н Форест Грант — наш опытный и деятельный друг; г-н Джордж