Снова раздался упрямый, возмущенный голос Никиты Панина:

– А я паки и паки настаиваю, что расчленять страну – нет надобности! Сделать ее нашим вассалом – другое дело, сие принесет намного больше пользы нашему отечеству.

Было решено создать конный корпус и направить к границам, а такожде держать специальный резервный корпус под руководством генерал-поручика Ивана Ивановича фон Веймана в Смоленске. В отряд вошли полки «из Лифляндской дивизии», то есть Нижегородской, из Санкт-Петербургской, Суздальский полк и Смоленский. В середине ноября 1768 года Суздальский полк под командованием Александра Васильевича Суворова, отправился в Польшу.

Некоторые страны Европы считали польское государство гнездом религиозной католической нетерпимости, что, по правде сказать, соответствовало действительности. Посему, с самого начала своего царствования Екатерина почитала делом чести защищать права православных за пределами своего государства. Тем самым она завоевывала любовь и уважение в своей стране, понеже народ почитал ее поборницей справедливости в православном мире. По крайней мере, такой она хотела перед всем миром себя показать. Польские лидеры, собравшись в городе Бар, устроили Конфедерацию, направленную на борьбу за национальные права. После оного отношения между Россией и Турцией сильно натянулись. Поляки надеялись на избавление от русских при помощи Порты. Турки требовали объяснений, часто обращаясь с упреками к русскому дипломату Обрескову, обещавшему скорое удаление русских войск из Польши. Генерал-аншеф князь Прозоровский разбил конфедератов при Бродах, генерал Кречетников занял Бердичев, генерал Апраксин – Бар. Краков был взят Апраксиным и Прозоровским. Обресков просил, дабы при движении войск к Польше во избежание столкновения с турками не приближались к турецким границам. В октябре 1767 года молдавский господарь донес султану Мустафе, что в Подолии, недалеко от турецкой границы, появилось русское войско с артиллерией. Обрескова арестовали. Султан Мустафа объявил России войну. Разрыв мира с Турцией и вступление в войну с ней могло бы стоить императрице Екатерине трона.

По приказу императрицы Александр Суворов выступил к Польше со своим войском в ноябре, в самое тяжелое время года, когда передвигаться мешала непролазная грязь. Более восьмиста верст прошел он в весьма короткий срок. Его полк поступил в резервный корпус, бывший под командованием генерал – подпоручика Ивана Петровича фон Нумерса. В продолжение зимы шестьдесят девятого года Суворов беспрестанно упражнял резервный корпус, состоящий в основном из суздальцев, в тех движениях и действиях, кои, как он считал, наипаче потребуются в борьбе против польских конфедератов. И в самом деле, четыре раза конфедераты атаковали Суворова и каждый раз со своими свежими силами, но всякий раз были отбиты. Однажды Суворов в местечке под Варшавой под названием Орехово учинил атаку картечью так, что сумел взять в плен сорок три конфедерата, а уничтожить сотни. Сам же Суворов потерял двух егерей, двух лошадей и ранеными шестерых. Его чудо-богатыри не признавали ни голода, ни холода, ни неудобств в походной жизни. Суворов издал ряд инструкций и приказов, написанных кратким образным языком, вполне доступным пониманию солдат, в коем обобщил опыт прошедшей войны – на пользу своим солдатам: «тяжело в ученье – легко в бою», «больше пота – меньше крови».

Осенью опасно заболел граф Алексей Григорьевич Орлов. Надеясь на лечение столичных лекарей, двор переехал в Санкт-Петербург, где, начиная с декабря, проходили заседания Комиссии. Настроение во дворце стало совсем грустным, когда в конце года лекари приговорили Алексея Орлова к смерти. Лечили его самые лучшие медики Ея Императорского Величества, но результата не было.

Фаворит императрицы, граф Григорий Орлов, потерял покой, осунулся, стал угрюмым и молчаливым. Он перестал появляться в покоях государыни, день и ночь разыскивая все новых лекарей. Наконец, ему удалось найти старого фельдшера – целителя Ерофеича.

Оный знахарь лечил желудочную болезнь Алексея Орлова по-своему, так что тот оправился настолько, что мог, дабы окончательно поправить здоровье, выехать на лечение в Италию.

Расставаться с ним не хотели ни Григорий, ни Екатерина, но здоровье его, а пуще всего, задуманный совместно с Орловыми и Никитой Паниным план с Морейским походом, заставили их, скрепя сердце, отпустить Алексея. Незадолго до отъезда, в день рождения императрицы Екатерины Алексеевны, граф Алексей Григорьевич был пожалован кавалером ордена Святого Андрея Первозванного. Окромя того, императрица Екатерина, с глубоким состраданием перенесшая болезнь графа Алексея, приказала выдать ему на путешествие и на лечение двести тысяч рублев. В сопровождении своего брата, графа Федора Орлова, он отправился инкогнито к месту назначения через Берлин и Вену, где и остался на продолжительное время. Всюду бывая, он периодически высылал письма брату и императрице с разнообразными важными и существенными сообщениями.

Императрица не забывала напоминать своему верному сподвижнику, Алексею Орлову, что ее волнует, как идет возложенная на него агитационная работа среди балканских народов, указывая, что надобно подготовить общее и одновременное, по возможности, восстание всех балканских народов и что разрозненное движение повстанцев не принесет никакой пользы. Подогревая его патриотический настрой и свое к нему благоволение, она писала:

«Мы сами уже, по предложению брата вашего генерала-фельдцейхмейстера, помышляли об учинении неприятелю чувствительной диверсии со стороны Греции, как на твердой земле, так и на островах Архипелага, а теперь, получив от вас ближайшие известия о действительной тамошних народов склонности к восстанию против Порты, и паче еще утверждаемся в сем мнении; а потому, будучи совершенно надежны в вашей к нам верности, в способности вашей и в горячем искании быть отечеству полезным сыном и гражданином, охотно соизволяем мы по собственному вашему желанию поручить и вверить вам приготовление, распоряжение и руководство сего подвига».

Комиссия, деятельностью коей императрица была озабочена ежедневно, подготовила значительную часть законопроектов для нового Уложения, однако свою работу не смогла закончить и Уложения нового не приняла. В декабре шестьдесят восьмого года, с началом войны с Турцией, государыня Екатерина прервала работу Комиссии, которая провела к тому времени двести три заседания.

В середине декабря маршал Александр Бибиков объявил на очередном заседании, что получил именной указ императрицы, в коем она объявляла, что, по случаю нарушения мира, многие из депутатов, принадлежащие к военному званию, обязаны отправиться к занимаемым ими по службе местам.

Ея Величество Екатерина Алексеевна видела, что неудача Комиссии обусловлена, прежде всего, межсословными противоречиями, а такожде организацией ее, поскольку организовать таковое грандиозное собрание представителей разных социальных и национальных слоев страны оказалось крайне сложно. Слишком ее империя велика! Императрица Екатерина не расстраивалась: подготовка к работе Уложенной комиссии, как и сама ее работа, пусть и завершившаяся ничем, дала материал для законодательной работы. Екатерина положила сама доработать незавершенные законопроекты Комиссии, заменив собой всех депутатов. Кто мог лучше, чем она заниматься государственным законотворчеством, заодно соблюдая собственные интересы?