Москвы, нередко выполнять ее поручения, как, например, отправка 20-тысячных кубинских корпусов в Эфиопию и Анголу для поддержки тамошних коммунистических переворотов.

Экономические провалы и неудачи во внешней политике все больше привязывали Кастро к СССР. В 1964 году ударом по его латиноамериканским планам был политический переворот в Бразилии, свержение президента Гулярта, который был одним из немногих южноамериканских правителей, поддерживавших дипотношения с Кастро. Вскоре после этого Фидель дает интервью газете «New York Times», в котором предлагает восстановить торговые отношения с США, обещая далее вернуть им часть американской собственности на Кубе, освободить до 90% политзаключенных, общую численность которых он определил скромно в 15 тысяч (эксперты считают, что их было гораздо больше) и восстановить конституционное правительство не позднее 1969 года. Но к этому времени обещаниям Кастро никто не

517

верил, и США отказались от каких-либо переговоров с ним. Шанс нормализовать отношения с Соединенными Штатами Америки предоставил Кубе президент Картер в 1977 году, сняв запрет Госдепартамента на поездки американцев на Кубу. США прекратили разведывательные полеты над территорией Кубы. Кастро освободил 4 тысячи политзаключенных и разрешил кубинцам с двойным гражданством эмигрировать в США. Все шло к установлению нормальных дипломатических отношений. Но в январе 1978 года Кастро отправил 20-тысячный корпус (на советских кораблях и с советским вооружением) в поддержку коммунистов Эфиопии. Этим все было сорвано, и американское эмбарго против Кубы восстановлено.

В 1965 году Кастро предпринял реструктуризацию государственно-партийной структуры по советскому образцу. Многоименная компартия, кстати, в 1963 году переименованная в Объединенную партию социалистической революции Кубы (ОПСРК), наконец приобрела свое подлинное имя — Коммунистическая партия Кубы. Ее первым секретарем остался премьер-министр Кастро, он же — главнокомандующий вооруженными силами страны с первого дня переворота 1959 года. В связи с этим Кастро начал проповедовать новую «ересь», а именно, что на Кубе строительство коммунизма будет идти параллельно со строительством социализма, а не следовать после завершения строительства социализма согласно классическому марксизму—ленинизму—сталинизму. КПК тут же обросла партийно-бюрократическим аппаратом по образу и подобию КПСС. Так, если ЦК ее предшественников состоял из 25 человек, ЦК КПК насчитывал 100 аппаратчиков. Растет и милитаризация правительства — от 40% военных в старой Национальной директории до 69% — в ЦК КПК. Подобно Советскому Союзу сталинской эпохи, численность ветеранов кубинского коммунизма сократилась с 40% до 18. Зато вместо одного члена «М-26» в старой «Директории», в новом ЦК их оказалось трое. Ни один старый коммунист не попал в совершенно военизированное Политбюро — из восьми его членов шестеро военных плюс «президент» Кубы Дортикос и Харт — все, кроме Дортикоса, — ветераны «Движения 26 июля». В Секретариате мы встречаем Фиделя и Рауля Кастро,

518

председателя КПК Року, того же Дортикоса, Родригеса и представителя Директории революционных студентов. Одновременно состоят в правительстве и в политбюро только 4 человека: братья Кастро, Дортикос и министр внутренних дел Вальдес. Вряд ли стоит после этого уточнять, кто на самом деле управляет страной и что правительство, как во всех тоталитарных государствах, подчинено аппарату правящей партии.

Как и всюду, командная экономика доказала свою нерентабельность. Дюмон указывает, что при всех своих недостатках сельское хозяйство при Батисте было вполне успешным. Национализация имений и коллективизация крестьян привели к резкому сокращению продуктивности. Вместо децентрализации и расширения местной инициативы, рекомендованных Дюмоном Фиделю Кастро, к концу 1960-х годов сельское хозяйство было поручено военным. И вот военные управляют посевными кампаниями и сбором урожаев с «командных постов», возглавляемых майором или капитаном, который ведает определенными сельскохозяйственными территориями, планирует посевные и сборочные работы на электрически подсвечиваемых картах-схемах, как в военно-полевом штабе. Отдаются команды, сельхозмашины выходят в поле в сопровождении БТРов. Создаются образцовые сельхозбригады («стахановцы»), например, сельхозбригада им. Че Гевары, которым предоставляется лучшее оборудование, почти двойная зарплата и бесплатное питание в столовых, в то время как остальные крестьяне получают гроши и должны сами обеспечивать себя питанием. Официально назначение этой системы — заставить «отстающих» крестьян подражать «стахановцам» и состязаться с ними. Как мы знаем, результат получился противоположный: ненависть и зависть, то есть рост «классового» антагонизма на селе — того, без чего, как писал Ленин, в деревне коммунистическая власть не удержится, принцип «разделяй и властвуй».

Снова и снова подтверждаются слова Петра Струве, сказанные им в начале XX века о том, что социализм — распределительная, а не созидательная система. Он в состоянии только разделить богатства, накопленные предыдущими экономическими системами, а когда эти богатства полностью распределятся, социализм обанкротится. К такому же заключению

519

приходит на примере Кубы американский политолог Рода Рабкина[11], Струве, по-видимому, не читавшая. Иначе она добавила бы, что социализм — паразитическая система, которая питается трудом и достижениями частнопредпринимательских систем народного хозяйства. Подводя экономические итоги, Рабкина пишет, что за время коммунистической власти на Кубе производительность сельского хозяйства значительно снизилась по сравнению с эпохой Батисты, хотя распределение продуктов стало более уравнительным[12], в результате чего уровень жизни беднейшей части населения несколько улучшился, доходы же всех остальных, включая квалифицированных промышленных рабочих, понизились[13]. Куба не только осталась преимущественно страной монокультуры, но ее монокультурность — процент сахарного тростника в общем производстве страны — даже увеличилась на несколько процентов по отношению к докастровской эпохе.

К числу достижений режима Кастро следует причислить отмену остатков расовой сегрегации — нет больше пляжей с надписью «только для белых», люмпен-пролетариат чаще находит применение своему труду, чем при старом режиме, довольно успешно идет ликвидация неграмотности: если при Батисте почти 50% детей были вне школьного обучения, то теперь почти все дети получают начальное образование.

520

Однако Дюмон, вначале бывший таким энтузиастом кубинского эксперимента, предупреждает: вся кубинская статистика лжива насквозь, доверять ей нельзя. По его описанию, стройки социализма на Кубе — такое же очковтирательство, как и в СССР.

Ко второй половине 1960-х годов первоначальный энтузиазм народа и популярность Кастро испарились. Согласно Дюмону, когда Кастро начинает по радио или телевидению обещать «златые горы», кубинцы просто выключают приемники.

Как известно, все тоталитарные режимы претендуют на создание «нового человека», будь то идеальный коммунист, нацист или фанатичный муджахедин. Дюмон после трех поездок на Кубу, с 1960 по 1969 год, по личному приглашению Кастро пришел к заключению, что кастровский идеальный новый человек — это образцовый солдат, следующий примеру Рауля Кастро: «К исполнению ваших приказаний, товарищ главнокомандующий, всегда готов, каковы бы они ни были, где бы ни было и в любых условиях!». Кроме военизации населения как такового, Куба содержит, вероятно, самую большую в мире армию в пропорции