— Это потому, что сама по себе жестокость естьпродолжение чувствительности, и великие злодеяния, которые мы совершаем, взначительной мере проистекают из чувствительности нашей души.

— Вашими устами, дорогая, говорит сама истина.Поцелуйте меня, поцелуйте сильнее; я восхищен вашим умом, вашими чарами, и выдолжны перебраться ко мне.

— Я навек привязана к своей подруге, — отвечалая, — и только смерть может разлучить нас.

— Она тоже может жить с вами.

— Нет, мы собираемся вернуться на родину.

В этот момент я услышала шаги Дюран. Я пошла встретить ее, ина пороге, где нас не мог услышать Корделли, она сообщила мне, какойзамечательный трюк совершила только что.

— Я подделала доверенность и получила в два разабольше.

— Сорок тысяч цехинов?

— Вот именно, и они уже в надежном месте.

— Какая же ты умница!

— Теперь ты не жалеешь о сделке?

— Нисколько. А вдруг Корделли встретится со своимказначеем?

— К тому времени дело уже будет сделано. Если только онпосмеет пожаловаться на нас, мы сами отправим его на эшафот за чудовищноепреступление.

— Поцелуй меня, самая мудрая из подруг!

— Ты должна взять свою половину.

— Какая в этом нужда? Сначала побываем в замкеКорделли, а когда вернемся, разделим добычу.

— Я бы хотела, чтобы ты оставила все деньги себе: мнебольше хочется увидеть тебя в роскоши, нежели увеличить свое богатство.

С тем мы и отправились к Корделли и через несколько часовдобрались до замка — настоящей крепости, расположенной на выступе скалы,нависшей над морем. Возле небольшой фермы у подножия скалы карета остановилась,так как дорога заканчивалась. Отсюда нам предстояло подниматься по ступеням — янасчитала их ровно четыреста, — которые были единственным путем к грозномузамку. Прежде чем подняться по этой лестнице, мы прошли через железные ворота,которые торговец открыл своим ключом; за ними было еще шесть таких же преградна некотором расстоянии друг от друга, и Корделли открывал и тщательно закрывалих, когда мы через них проходили. Дюран; заметив, что удивление на моем лицепостепенно сменяется тревогой, решила меня успокоить и обратилась к Корделли:

— По вашему описанию я так и представляла себе вашежилище и велела людям своим приехать за нами завтра утром, если к десяти часаммы не вернемся в Анкону.

— Меня хорошо знают в этих местах, — сказалторговец, очевидно, также желая успокоить меня, — но вам не стоилобеспокоиться, мадам Дюран: я обещал вам, что вы вернетесь в город сегодняночью, а вам известно, что слово мое надежно.

Однако не так легко было внушить спокойствие двум нашимдевушкам. Предстоящее несчастье всегда дает о себе знать каким-то, пусть даженеясным, предчувствием, а наши жертвы чувствовали это всеми своими органами, иу обеих от ужаса подгибались колени.

Между тем открылись последние ворота и снова закрылись занами; нас встретили две женщины лет шестидесяти.

— Все готово? — спросил Корделли.

— Еще с утра, синьор, — ответила одна изних, — мы не думали, что вы приедете так поздно.

Мы вошли в полутемный зал с низкими сводами. Корделлиподошел к окну и отдернул плотную штору.

— Взгляните-ка туда.

Каково же было наше изумление, когда мы увидели, чтонаходимся метров на сто выше поверхности моря и вокруг нас расстилается воднаягладь.

— Наша скала образует мыс, — объяснилитальянец, — а здесь самая выступающая точка; отсюда до берегаприблизительно полмили. Можете кричать сколько угодно, и никто вас не услышит.

Мы поднялись на несколько ступенек и вошли в другой зал, гдедолжна была происходить оргия.

Пожалуй, никогда я не видела ничего более жуткого. Накруглом возвышении, в центре также круглой комнаты, лежали самые разныеинструменты для всевозможных пыток, которые сразу бросились нам в глаза, когдамы переступили порог. Среди них были такие необычные и отвратительные, осуществовании которых я даже не подозревала. Рядом с этим арсеналом стояли дваогромных, устрашающе смуглых головореза с ужасными усищами и еще более ужаснойвнешностью; оба были голые, похожие на дикарей и готовые, судя по всему,выполнить любой, самый чудовищный, приказ. Каменные стены этого адскогоказемата украшали и делали их еще мрачнее пятнадцать довольно свежих трупов; начетырех стульях, окружавших помост, сидели две девушки лет шестнадцати и двоеюношей пятнадцати лет, все четверо совершенно голые. Старые женщины, те, чтовстречали нас, закрыли на засов двери. Корделли посмотрел на нас, явнонаслаждаясь произведенным впечатлением.

— Вот здесь мы и будем работать, — сказал он, и,взглянув на наших девушек, добавил: — Редко, очень редко, покидают эту комнатуте, кто входит сюда. Будьте добры, донна Мария, снимите с них одежды, разожгитекамин и приступим к делу… Я чувствую, как в моих яйцах бурлят соки, и признаюсьвам, что не часто у меня бывает такое расположение к жестоким развлечениям.

Потом монстр посмотрел на меня.

— Вас, Жюльетта, я назначаю своей помощницей, главнойраспорядительницей бала; раздевайтесь и подойдите ближе. Вы будете служитьтолько потребностям и желаниям моего члена и моего седалища и хорошенькоследить за их состоянием. Если я захочу сношаться, вы языком смажете мне заднийпроход и органы, которые будут меня содомировать, а руками будете вводить их вмою задницу. Если мне захочется кого-нибудь содомировать, вы должны направитьмой инструмент в отверстие, которое я выберу и которое вы также смажете языком.После подготовки вы должны сосать мне язык в продолжение всего акта. Крометого, от вас требуется неукоснительное повиновение и глубочайшее почтение: незабывайте, что сюда попадают либо рабы, либо жертвы.

Вы, Дюран, будете подводить ко мне служителей и запомнитехорошенько: первым делом вы должны подставить мне для поцелуя свой зад.

— Ну а вы, — обратился он к старухам, которые былиобнажены ниже пояса и держали в руках связки тонких зеленых прутьев, — выбудете находиться рядом со мной и обрабатывать мне бока и ягодицы, когдасочтете это нужным для моего возбуждения.

Теперь насчет вас, Кровопийца и Варвар: учтите, что вы нетолько палачи — вы должны позаботиться о моей заднице и прочищать ее, кактолько почувствуете, что она жаждет этого.

Он оглядел строгим взглядом детей, в почтительном молчаниисидевших на стульях, и добавил:

— Единственная ваша обязанность — беспрекословноподчиняться. Вы все — мои отпрыски, хотя и от разных матерей, но не думайте,что кровные узы помешают мне отправить вас в долгое и мучительное путешествие ксмерти: я подарил вам жизнь для того лишь, чтобы иметь возможность отобрать ее;детоубийство — одно из сладчайших моих удовольствий, а наше родство сделаетваши страдания еще более приятными для меня.