— Извините, Антон Андреевич, — сказал он, надевая пиджак. — Завертелся. Спасибо за помощь. Мне Константин рассказал, как вы действовали.

— Это моя работа.

— Я понимаю. Если бы мог, я давно уволил бы Халила Магомедовича, но у него слишком много высоких покровителей, вот он и чувствует себя вольготно, ни с чем и ни с кем не считается.

— Таких, как он, я на дух не переношу, — признался Антон. — К сожалению, бандиты и чиновники у нас в стране считают себя хозяевами жизни, отличаясь лишь отношением к закону: первые закон нарушают, вторые им прикрываются, а действуют одинаково.

— Согласен с вами. Раньше люди ценили порядок в государстве и спокойную совесть, теперь же приоритеты сместились в сторону частной собственности, личного успеха и предприимчивости. Для большинства государство представляется второстепенным элементом, на первом месте стоят собственные проблемы и желания. Все бы ничего, да на этой почве криминал чувствует себя вольготно и растет как на дрожжах. Если бы мой зам радел за интересы государства, интересы Федерации, я бы ему все простил и отдал бы кресло. Но он, к сожалению… — Курыло пошевелил пальцами, подыскивая формулировку.

— Просто хочет единоличной власти, — подсказал Антон. — Хотя, с другой стороны, он, по моим сведениям, является человеком некой криминальной структуры, для которой деньги — все, человек — ничто.

— Да, — кивнул Виктор Михайлович, с легким удивлением глянув на телохранителя: он не ожидал от него строгих философских обобщений. — С вами приятно разговаривать, Антон Андреевич.

— Как сказал бы поэт, — улыбнулся Антон, — иметь со мной приятно даже дело. Что касается вашего заместителя, то мне кое-что непонятно. Почему он угрожает вам открыто? Ведь в наши времена это чревато судом.

— Я тоже подумываю над этим вариантом. Не хочется выносить сор из избы, да и доказать будет трудно. Но если угрозы будут продолжаться и дальше, придется что-то предпринимать. А вообще вы правы, Халил Магомедович в последнее время резко изменился. Раньше так нагло он себя не вел. Словно получил приказ — действовать именно подобным образом, давить на психику, постоянно провоцировать столкновения и конфликты. А тут еще эта дурацкая проблема…

— Строительство теннисных кортов?

— Нет, с этой проблемой мы как-нибудь совладаем. Я имел в виду пропажу молодых девчат на территории Центра. За неделю пропали пятеро, бесследно, как сквозь землю провалились. Милиция с ног сбилась.

У Антона екнуло сердце.

— Пропали девушки?! Я не знал… И никто ничего не видел?

— Абсолютно! Теряюсь в догадках, что это еще за явление. Уж не Савагова ли провокация, чтобы при удобном случае инкриминировать мне захват заложников?

— Или просто заявить, что вы не справляетесь со своими обязанностями, — пробормотал Антон, думая о другом.

Виктор Михайлович криво улыбнулся, потушил сигарету, глянул на часы.

— Однако у меня еще одна важная встреча. Можете быть свободны, Антон Андреевич, я теперь и без вас обойдусь, с Костей поеду.

— Прошу прощения, — встал Антон. — Сопровождать вас — моя работа, мне за это деньги платят. Я с вами.

— Ну хорошо, — с заметным облегчением сказал Курыло, тяжело поднимаясь. — Я думаю, к девяти мы освободимся, и я вас отпущу.

— Еще раз прошу прощения, но освобожусь я, только сдав вас на руки жены.

Виктор Михайлович развел руками.

— Я уже понял.

Они спустились на стоянку, сели в белый директорский «Фольксваген Бора» и поехали в Экспоцентр на Бережковской набережной.

Освободился Антон только поздним вечером, в начале одиннадцатого, проводив Виктора Михайловича до дверей квартиры. Никто косо на них не смотрел, за машиной не следовал, в подъезде не встречал, хотя у Антона изредка и возникало ощущение, что за ними кто-то наблюдает. Но вычислить этого наблюдателя не удалось.

Зато как только он вышел из подъезда дома с квартирой Курыло, сработавшая интуиция указала Антону на серую «двенадцатую» «Ладу», стоявшую во дворе. Он уже видел ее, причем не один раз, но лишь теперь понял, что таких совпадений не бывает. Пассажиры в этой машине следили именно за ним, а не за гендиректором ВВЦ.

Антон повернул налево, направился к серой «Ладе» с плохо читаемым номером, обдумывая, как выманить из нее наблюдателей. Но, когда до машины оставалось несколько шагов, она сорвалась с места, объехала старенький джип и скрылась в арке. Показалось ему или нет, но он явственно услышал прозвучавший во время этого маневра язвительный смешок.

Продолжая держать себя в состоянии «резонансной готовности», Антон поймал на улице такси и поехал к себе домой, в Старопанский переулок Китай-города.

Дома его ждали гости: Илья Пашин и его юная, милая, изумительно непосредственная жена Владислава.

Мужчины обнялись.

— Ты очень кстати, — сказал Илья с веселой искрой в глазах. — Тут у нас разврат.

Антон поцеловал в щеку Владиславу и сказал искренне:

— Ну и повезло твоему муженьку, Слава! В его компании ты как солнышко на фоне темных небритых туч. Надеюсь, он тебя не обижает?

— Нет, — улыбаясь, ответила юная женщина.

— Но-но, — строго сказал Илья, — ты мне ее не балуй! Жена должна бояться мужа, об этом даже в Библии сказано.

— Библия — лживая книга, — махнул рукой Антон. — У нас в семье все наоборот.

— Матриархат, что ли?

— Он самый. — Антон посмотрел на жену. — Ты их покормила?

— Конечно, милый, — поклонилась Валерия с нарочито смиренным видом. — Ужин готов, милый, прошу на кухню. Руки сам помоешь или мне прикажешь, милый?

Все засмеялись.

— Я не голоден. — Антон обнял и поцеловал жену. — Свари кофе, любимая.

— Слушаюсь и повинуюсь. У тебя все в порядке? А то ты выглядишь как задумчивый коммерсант, собравшийся уклониться от налогов.

— Неужели так плохо? — улыбнулся Антон. — В принципе, все идет, как должно идти, хотя без инцидента обойтись не удалось. Сейчас умоюсь и расскажу.

Он вымыл руки, плеснул водой в лицо, переоделся в домашний спортивный костюм и вернулся в гостиную. Валерия принесла кофе. Все четверо, даже Владислава, не привыкшая к этому напитку, взяли по чашке, и Антон поведал историю своего конфликта с телохранителями Савагова.

— Правильно сделал, — сказал Илья, покосившись на жену. — С такими уродами цивилизованными методами действовать нельзя, они признают только силу. Моя добрая женушка предпочитает мирный путь решения подобных проблем, и я ее вполне понимаю, но в некоторых случаях надо давать решительный отпор негодяям, иначе станешь очередной жертвой.

— Примерно так же думаю и я, — кивнул Антон. — А с чего это тебя задело? И при чем тут Слава?