Вот и сейчас, притащив из холодильника банку рассола, они улеглись валетом на диван.

– Сколько денег осталось? – хлебнув помидорного рассола, передал папе трехлитровую банку дядя Миша.

– Сто тридцать с копеечками, – порывшись в карманах брюк, доложился папа.

– Это как понимать? Мы почти что ополовинили твою заначку?

– Ну и фиг с нею, и на эти деньги можно ого-го как развернуться! Опять же в ресторан два раза сходить!

– Нет, брат, ты не прав! – сделал протестующий жест руками дядя Миша. – Ты тут категорически не прав! Я даже более того скажу, ведешь ты себя, как идиот.

– Ну! – одобрил ход мыслей друга папа.

– Мы сейчас эти деньги надежно спрячем, а завтра сходим к фарцовщику Тевосу и возьмем тебе что-нибудь из одежды. Добротный костюм. Или пальто. Или хорошую удочку с прибамбасами.

– Удочка – это идея, – оживился папа.

– Прятать деньги буду я. И ни за что тебе не скажу, где спрятал. Договорились? А то мало ли что тебе в голову взбредет!

– Договорились. Только ты это, аккуратнее, у Нади очень чуткий сон.

– Так ведь дверь в спальню закрыта!

– Я тебе дело говорю. У этих баб вместо мозга локатор, он только и делает, что крутится туда-сюда и, фьють-фьють, считывает наши мысли.

– Ыхыхыыы, – затрясся в хохоте дядя Миша. Потом он нацепил тапки, забрал у папы деньги и выскользнул в дверь.

Вернулся он через несколько минут и, невероятно собой довольный, улегся на диван. Тут же встал, вытащил из объятий похрапывающего друга трехлитровую банку с рассолом, поставил на журнальный столик. Лег. Через минуту обратно встал, погасил свет, лег. Завозился спиной, выбирая наиболее удачный ракурс для сна, со вздохом угнездился.

– Хррррр, – отозвался папа.

– Что бы ты без меня, горе луковое, делал, – ласково подумал дядя Миша и провалился в сон.

Утро застало наших мужчин за весьма странным занятием. Сначала они, под строгий дяди-Мишин инструктаж, прошлись на цыпочках в кабинет, уткнулись боком в пианино и дружно повернулись к нему лицом. Задрали головы вверх, глянули на полки с книгами. Далее дядя Миша поднял над головой руку и провел ею перед верхней полкой.

– Вот где-то здесь я и спрятал, – шепнул он.

– Ты бы хоть автора запомнил! – укоризненно глянул на него папа.

– Ну где я в темноте автора разгляжу? Протянул руку, вытащил книгу, спрятал деньги и засунул ее обратно на полку.

– Придется по новой искать.

Какое-то время они методично вытаскивали одну книгу за другой, наспех пролистывали, перетряхивали и ставили обратно на полку.

– Ты точно помнишь, что спрятал деньги именно здесь? – периодически переспрашивал папа.

– Точно! Зашел, повернулся направо, ткнулся в пианино. Потянулся вверх, вот так. – Дядя Миша встал на цыпочки и повел в воздухе рукой. – И в этом… ареале нащупал книгу. Положил внутрь деньги, сунул ее обратно на полку и пошел спать.

– В этом ареале! – передразнил его папа. – Какого черта ты пошел деньги прятать?

– Во-первых, ты сам не возражал против этого. А во-вторых…

– Доброе утро! – заглянула в кабинет мама. – А что вы тут ищете?

Папа тут же забегал глазами:

– Это… Мише книга нужна, Салтыкова-Щедрина. Ищем.

– Так ты же ее в руках держишь!

– Да? – удивился папа и тут же спохватился. – Женщина, неужели ты думаешь, что я не вижу, какую книгу в руках держу? Возьми, брат. – И он протянул дяде Мише книгу.

– Миша, а зачем тебе Салтыков-Щедрин? – полюбопытствовала мама.

– Ну как зачем? Пришла пора Михаила Евграфовича перечитать, – благоговейно закатил глаза дядя Миша.

– Дааааа? Вот ведь как интересно. А зачем ты нашу книгу забираешь, если у вас дома такое же собрание сочинений? Мы как раз с тетей Розой вместе брали.

– Как это?

– А вот так это. Вы лучше сразу признавайтесь, что тут ищете, нечего меня за нос водить! – нахмурилась мама.

– Жена, – вздохнул папа, – Миша вчера ночью вот в этом ареале, – он встал на цыпочки и повел рукой возле полок, – спрятал деньги. Сто тридцать рублей. До утра.

У мамы вытянулось лицо.

– Зачем он спрятал там деньги?

– Ну как же? Чтобы с ними ничего не случилось.

– А что с ними до утра могло случиться? Они куда-то до утра бы улетучились?

– Зная тебя, женщина… – пошел в атаку папа.

– Так это, к тому же, были твои деньги?

– Я их на пальто копил!!!

– Ладно, – вздохнула мама, – идите завтракать, на часах уже полвосьмого, а вам на работу. Мы с детьми поищем деньги.

– Вот в этом ареале, – папа ткнул пальцем в верхние полки.

– Хорошо, в этом так в этом.

К трем часам дня «ареал» поисков увеличился до катастрофических размеров, охватив всю нашу домашнюю библиотеку. Сначала мы помогали маме без особой охоты, но, когда она обещала, что нашедшему деньги полагается премия в виде целого рубля, мы рьяно взялись за дело. Скоро прискакала Манька и с жаром подключилась к поискам. Первым делом под чутким руководством мамы мы прошерстили три полки, которые висели над пианино. Улов оказался совершенно скудным – несколько засушенных цветков, закладка, за которую мы мигом подрались, и листочек бумаги, исписанный мелким почерком.

– Теть-Надь, тут какие-то иностранные буквы, – протянула маме листочек Манька.

– Bonjour, cher amie Nadine! – прочитала мама и несказанно обрадовалась. – Манечка, какое счастье, ты нашла письмо моей однокурсницы Лильки! Сейчас посмотрим, что она мне писала… – Она повертела в руках письмо. – …пять лет назад.

И мама принялась читать и переводить нам письмо. Из письма следовало, что у Лильки новая любовь, что с мужем они развелись и разъехались по разным городам. Здесь мама покачала головой и сказала, что Лилька никогда не умела выбирать мужчин.

– Не везет ей на порядочных, попадаются одни охламоны и дегенераты!

Потом мы узнали, что Лилькин сын Арик на перемене съел все запасы мела в классе, и учительнице пришлось в соседнем кабинете выпрашивать мел, чтобы не бегать в учительскую.

– Ай-ай, – покачала мама головой, – у ребенка не хватало кальция в организме. Вот он и съел весь мел.

Манька нахмурилась и какое-то время усиленно о чем-то думала.

– Тетьнадь, а чего же тогда моему однокласснику Карену не хватает в организме, если он все уроки напролет ест свои козявки? – наконец спросила она.

– Что, правда? – испугалась мама.

– Ага! А когда у нас контрольные, то вообще не вынимает палец из носа, сидит себе и ковыряется. На контрольной по математике доковырялся до крови.